Поиск

Шырав ĕçĕ:

тытса (тĕпĕ: тыт) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вӑл аллисене пысӑк кӑкӑрӗ ҫумнелле тытса, ҫурӑмӗпе сапур ҫумнелле тайӑнса, куҫӗсене чул тӑкнӑ ҫуп-ҫапӑ дамба ҫинелле хурлӑхлӑн тӗллесе пӑхса, ним ҫиленмесӗр лӑпкӑн калаҫса ларатчӗ.
Она говорила спокойно, беззлобно, сидела, сложив руки на большой груди, опираясь спиною о забор, печально уставив глаза на сорную, засыпанную щебнем дамбу.

X. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

— Мӗн эсӗ? — терӗ вӑл, мана ярса тытса.
Ты что? — поймав меня, спросила она.

— Тутӑрне шывпа йӗпетсе пуҫӗ ҫинче тытса тӑр, эпӗ леш ухмахне тухса шырам, — терӗ.
— Смачивай тряпку водой и держи на голове, а я пойду, поищу того дурака.

— Йӑт, — терӗ Натали, ӑна хулхушшинчен тытса, платьине варалас мар тесе алӑ вӗҫҫӗн ҫеҫ ҫӗклесе тӑрса.
— Поднимай, — сказала Наталья, взяв его под мышки и держа на вытянутых руках, на весу, чтобы не запачкать платья.

Ун патӗнче ларсан, эпӗ алла ҫӗнӗ кӗнеке тытса тата хама шалтан ҫуса кӑларнӑ пек пулнӑскер, ҫӳлелле чупаттӑм.
Посидев у неё, я бежал наверх с новой книгой в руках и словно вымытый изнутри.

Королева Марго ҫинчен йӗрӗнмелле калаҫнӑ чух, мана ачалла мар шухӑшсем тытса хускатма пуҫлатчӗҫ, ман чӗрӗ элекҫӗсене курайманнипе тулса каятчӗ, ман ним чарусӑр ашкӑнас, пурне те ҫилентерес килсе каятчӗ, хӑшпӗр чух тата хама та, пур ҫынна та ним шутсӑр хӗрхенес килетчӗ, — ҫав ним шарламасӑр хӗрхенни вара курайманнинчен те йывӑртарахчӗ.
Когда о Королеве Марго говорили пакостно, я переживал судорожные припадки чувств не детских, сердце мое набухало ненавистью к сплетникам, мною овладевало неукротимое желание злить всех, озорничать, а иногда я испытывал мучительные приливы жалости к себе и ко всем людям, — эта немая жалость была ещё тяжелее ненависти.

Хӑш чухне офицер юрлатчӗ, тата алӑ тупанне ҫамки ҫумне тытса, темле антӑхнӑ пек, уҫах мар сасӑпа сӑмахсем калатчӗ.
Иногда офицер пел и читал стихи глуховатым голосом, странно задыхаясь, прижимая ладонь ко лбу.

Унӑн стихӗсене те эпӗ асра тытса тӑмалла вӗренсе хутӑм та, пӗр виҫ-тӑват минутлӑха денщиксем патне кухнясене чупса пырсассӑн пит шутсӑр хавхаланса вӗсене стихсем вуласа кӑтартаттӑм.
Его стихи я тоже заучил на память и с великим увлечением читал денщикам, забегая в кухни к ним на несколько минут.

Пӗр аллипе шлейфне тата аврине кӑвакрах тӗслӗ чул лартнӑ хлыст тытса, вӑл ҫӑварне кӑмӑллӑн карнӑ лаша пуҫне пӗчӗк аллипе ачашлатчӗ, — лаши ун ҫинелле вутлӑ куҫӗпе чалӑшшӑн пӑхатчӗ, пӗтӗмпех чӗтресе такӑрлатнӑ ҫӗре хуллен чӗрнипеле кукалетчӗ.
Держа в одной руке шлейф и хлыст с лиловым камнем в рукоятке, она гладила маленькой рукой ласково оскаленную морду коня, — он косился на неё огненным глазом, весь дрожал и тихонько бил копытом по утоптанной земле.

Вӑл укҫине ыйтатчӗ, эпӗ лавкана илме пырсассӑн, кивҫене кӗнӗшӗн манран хуҫа укҫине тытса юлӑп тесе хӑрататчӗ.
Он требовал денег и грозил, что станет отбирать у меня за долг хозяйские, когда я приду в лавку за покупками.

IX. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Ҫавӑнпа Аракчеев генерал вӗсене ӗҫ тунӑ ҫӗрте тытса илнӗ те — чинне-мӗнне пӑхмасӑр — пурне те Сибире кӑтаргӑна янӑ, ҫавӑнта вара вӗсем, йывӑҫ ҫулҫи ҫинчи пыйтӑсем пек, вилсе пӗтнӗ те…
Тут Аракчеев-генерал изловил их на деле да, невзирая на чины-звания, — всех в Сибирь в каторгу, там они и исхизли, подобно тле…»

VIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Кӗнекене тытса вӑл, ҫиленнипе хӗрелсе кайнӑскер, хӗрлӗ ҫӳҫ-пуҫне пит ҫиллӗн вӗҫтерсе, мана кӗнекипе хытӑ ыраттармаллах хулпуҫҫинчен шаккать, хӑй ҫара уран, пӗр кӗпе вӗҫҫӗн ҫеҫ.
Держа книгу в руках, она больно стучала ею по плечам моим, красная со зла, яростно вскидывая рыжей головою, босая, в одной рубахе.

Ҫӳлӗк ҫинчен пӑхӑр кастрюля илсе, эпӗ ӑна тытса, уйӑх ҫутине кӗнеке ҫинелле ӳкерсе пӑхрӑм — татах та начартарах, тӗттӗмрех пулса тӑчӗ.
Взяв с полки медную кастрюлю, я отразил ею свет луны на книгу стало ещё хуже, темнее.

Эпӗ креозот тата анисовый капля шӑрши кӗрекен кӗнекене тытса хурланса тухса карӑм.
Я ушёл с грустью, унося книгу, от которой пахло креозотом и анисовыми каплями.

Эпӗ ҫавна турӑм та каллех ӑна ҫав вырӑнтах, ҫавӑн пекех кӗнеке тытса ларнине куртӑм, анчах питҫӑмартине вӑл темле хӗрлӗ тутӑрпа ҫыхса лартнӑччӗ, куҫӗ патӗнче шыҫса кайнӑччӗ.
Я сделал это и снова увидал её на том же месте, также с книгой в руках, но щека у неё была подвязана каким-то рыжим платком, глаз запух.

Чей чашкине поднос ҫине лартрӗ, кӗнекине сӗтел ҫине пӑрахрӗ те, алӑ тупанӗсене пӗрле тытса, мӑн ҫыннӑн ҫӑра сассипе сӑмахлама пуҫларӗ:
Ткнула чашку на поднос, бросила книгу на стол и, сложив ладошки, заговорила густым голосом взрослого человека:

Вӑл ҫав тери лайӑх, ҫав тери хурланса ӳкнӗ пек калатчӗ, ҫавӑнпа та эпӗ унӑн романӗсемпе пӑртак килӗшрӗм: эпӗ унпа туслӑрахчӗ, Ермохинне кураймастӑм та пур майпа та мӑшкӑлама, тарӑхтарма хӑтланаттӑм, — ӑна эпӗ пултараттӑм, час-часах вара вӑл ырӑ мар шухӑш тытса килкартишӗ тӑрӑх ман хыҫҫӑн хӑваласа ҫӳретчӗ, хӑй правур пулман пирки анчах вӑл мӗн тума шутланийӗ сайра ҫеҫ май килетчӗ.
Он говорил так хорошо, так грустно, покаянно, что это немного примирило меня с его романами; я относился к нему более дружественно, чем к Ермохину, которого ненавидел и всячески старался высмеять, раздражить — это мне удавалось, и частенько он бегал за мной по двору с недобрыми намерениями, которые только по неловкости редко удавались ему.

Темшӗн вара пӗлместӗп, анчах ҫав сӑмахсене эпӗ пит асра тытса юлтӑм, пуринчен ытларах мана икӗ сӑмах пӗрле ҫыпҫӑнса тӑни: «тӗрӗссипе каласан» тени кӑмӑла карӗ; эпӗ вӗсенче вӑй пуррине туяттӑм, — нумай хуйхӑ кӑтартрӗҫ мана вӗсем, кулӑшла хуйха.
Не знаю почему, но мне очень запомнилась эта фраза, особенно же полюбилось сочетание двух слов: «собственно говоря»; я чувствовал в них силу, — много они принесли горя мне, смешного горя.

Наркӑмӑшпа пӑсӑлнӑ пек пулнӑскер, эпӗ алла сивӗ чул пӑчӑртаса тытса, ҫыран хӗрри тӑрӑх утатӑп, эпӗ казака чулпа пеме ӗлкӗреймерӗм.
Отравленный, я иду вдоль откоса, сжимая в руке холодный камень, — я не успел бросить его в казака.

VII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Хӗрарӑмӗ тутӑрне пуҫ ҫинчен хулпуҫҫи ҫине антарса тӗреклӗ шурӑ аллисене сӗтел ҫине хучӗ, пӳрнисене хӗп-хӗрлӗ пулмаллӑхах ҫаклатса тытса лартрӗ.
Женщина, спустив платок с головы на плечи, положила на стол крепкие белые руки, сцепив пальцы докрасна.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика