Поиск

Шырав ĕçĕ:

аллисемпе (тĕпĕ: алӑ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вӑл аллисемпе сулкаласа: — Чарӑн! — тенӗ.
Она замахала руками и крикнула: — Стой!

Почта // М. Тимофеева. Житков Б.С. Пулӑшу килет: калавсем; вырӑсларан М. Тимофеева куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 28 с.

Хӗрӗн ҫап-ҫутӑ куҫӗсем тертленеҫҫӗ, хӑвӑрт ҫӳрекен урисем тайӑлаҫҫӗ, вӑл чӗркуҫленсе ларать, хӑйӗн шурӑ аллисемпе ырӑ хуҫин хӑрушӑ та тискер пуҫне ыталать те пӗтӗм чунхавалӗпе, тарӑхнӑ сасӑпа ҫапла калать:
Помутилися ее очи ясные, подкосилися ноги резвые, пала она на колени, обняла руками белыми голову своего господина доброго, голову безобразную и противную, и завопила истошным голосом:

Кӗрен чечек // Владимир Ухли. Аксаков С.Т. Кӗрен чечек: юмах. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 34 с. — 5–34 с.

Хайхи юратнӑ кӗрен чечек ӳссе ларакан пӗчӗк тӗм патне чупса ҫитет те вӑл, курах каять: вӑрман тискерӗ, тинӗс эсрелӗ хӑрушӑ кукӑр-макӑр аллисемпе кӗрен чечеке ярса тытнӑ та вырта парать.
Побежала она на пригорок муравчатый, где рос, красовался ее любимый цветочек аленький, и видит она, что лесной зверь, чудо морское, лежит на пригорке, обхватив аленький цветочек своими лапами безобразными.

Вӑл вӗсене хӑйӗн ҫыпӑҫусӑр аллисемпе шӑлчӗ.
Он вытер их своей узловатой рукой.

XXX // Геннадий Пласкин. Чжоу Ли-бо. Ҫил-тӑвӑл: роман; Г. Пласкин куҫарнӑ; В. Рудманӑн умсӑмахӗ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 429 с. — 13–429 с.

— Пӗлместӗп… — терӗ арӑмӗ тӑртаннӑ куҫӗсене аллисемпе йӑваласа.
— Не буду… — отозвалась она, вытирая кулаками припухшие веки.

Хань Лао-у, ывӑннӑ пуҫне аллисемпе тӗревлесе, калитке ҫине ларчӗ.
Хань Лао-у присел на крыльцо, подперев руками отяжелевшую от напряжения и бессонных ночей голову.

XXV // Геннадий Пласкин. Чжоу Ли-бо. Ҫил-тӑвӑл: роман; Г. Пласкин куҫарнӑ; В. Рудманӑн умсӑмахӗ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 429 с. — 13–429 с.

Хӑраса ӳкнӗ лавҫӑ урисене лаша аякӗнчен хӗстерчӗ, аллисемпе ҫилхинчен чӑмӑртаса тытрӗ.
Перепуганный возчик судорожно прижал ноги к бокам лошади и вцепился в гриву.

XXIV // Геннадий Пласкин. Чжоу Ли-бо. Ҫил-тӑвӑл: роман; Г. Пласкин куҫарнӑ; В. Рудманӑн умсӑмахӗ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 429 с. — 13–429 с.

Арӑмӗ аллисемпе сулкалашнӑ, йӗнӗ, хӑй япалисене пуҫтарма тытӑннӑ.
Жена всплескивала руками, плакала и начинала собирать свои вещи.

XX // Геннадий Пласкин. Чжоу Ли-бо. Ҫил-тӑвӑл: роман; Г. Пласкин куҫарнӑ; В. Рудманӑн умсӑмахӗ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 429 с. — 13–429 с.

Аллисемпе кӑкӑрне ярса тытнӑ карчӑк тавраналла пӑхрӗ, хӑйне хӗрхенекенсене шырарӗ:
Старуха Ду, прижав руки к груди, растерянно оглянулась по сторонам, ища сочувствия:

XV // Геннадий Пласкин. Чжоу Ли-бо. Ҫил-тӑвӑл: роман; Г. Пласкин куҫарнӑ; В. Рудманӑн умсӑмахӗ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 429 с. — 13–429 с.

Ҫынсем, ӑшталанса, аллисемпе хӑлаҫланкаласа пӑлханнӑ, пӗрисем, ҫиллисене шӑнараймасӑр, хӗремесленсе кайнӑ, теприсем шурӑхнӑ, пурте вӗсем ҫак хӑйсем ҫине килекен мӑшкӑл капламне чарса лартма пӗр пекех халсӑр пулнӑ.
Люди суетились, размахивали руками, говорили что-то друг другу — одни красные от гнева, другие бледные, все одинаково бессильные остановить поток его издевательств над ними.

XIII // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Унта, аллисемпе сӗтеле уртӑнса, Фома тӑнӑ.
Там, упираясь руками в стол, стоял Фома.

Ежов ун ҫине пӑхса илнӗ те, аллисемпе пуҫне сӑтӑркаласа, тӗлӗнтермӗшлӗн кулса янӑ.
Ежов посмотрел на него и странно засмеялся, потирая голову руками.

XII // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вӑл диван ҫинче урисене хуҫлатса, вӗсене пысӑк аллисемпе ытамласа тытса ларнӑ, янахне чӗркуҫҫийӗсем ҫине хунӑ.
Сидел он на диване с ногами, обняв их большущими ручищами и положив на колени подбородок.

Лешӗ, пуҫне пӗксе, аллисемпе сӗтел ҫине тӗреннӗ те, вӑкӑр майлӑн тӑрса, сӑмахлама пуҫланӑ:
Тот наклонил голову, уперся руками в стол и так, быком, продолжал изъясняться:

Анчах лешне намӑс пулман; вӑл, шывран туртса кӑларнӑ пулӑ пек, ҫӗр ҫинче ҫапкаланнӑ, унтан, Фома ӑна ура ҫине йӑтса тӑратсан, вӑл ҫинҫе аллисемпе юлташне пилӗкрен ыталаса илсе, унӑн кӑкӑрӗ ҫумне ҫирӗппӗн тӗршӗннӗ, хӑй ҫав-ҫавах йӗнӗ…
Но тому было не стыдно: он бился на земле, как рыба, выхваченная из воды, а когда Фома поднял его на ноги — крепко прижался к его груди, охватив его бока тонкими руками, и всё плакал…