Поиск

Федор

Федор

— Пӑх-ха, епле илемлӗ пахчасем! — хыттӑн каларӗ Федор Лукич.
— Посмотри, какие сады! — воскликнул Федор Лукич.

— А-я-яй! — кӑшкӑрса ячӗ Федор Лукич.
— Ай-я-яй! — воскликнул Федор Лукич.

— Сергей Тимофеевич, — терӗ Федор Лукич ытла та вӑрах калаҫмасӑр пынӑран, — сан арӑм пирки шухӑшласа пӑхмалла…
— Сергей Тимофеевич, — заговорил Федор Лукич, когда молчание слишком затянулось, — надо тебе подумать о женушке…

Федор Лукич, пуҫне кӑкӑрӗ ҫине усса, шухӑша кайрӗ.
Федор Лукич склонил на грудь голову и задумался.

Пилӗк ҫуллӑх плана вуланӑ-ши эпӗ? — каллех кулса илчӗ Федор Лукич.
Читал ли я пятилетний план? — Федор Лукич засмеялся все тем же приятным смехом.

— Акӑ, эсӗ мана ҫиллентӗн те, — терӗ мирлӗн те камӑллӑн Федор Лукич.
— Ну, вот ты уже и на меня обиделся, — примирительно заговорил Федор Лукич.

— Специфика, хаклӑ ҫыннӑм, — терӗ Федор Лукич.
— Отвык, дорогой мой, — вставил Федор Лукич.

Эсӗ пысӑк чап илнӗ, хисеп те мухтав сана! — шухӑшларах каларӗ Федор Лукич.
Ты находишься в большой славе, честь тебе и хвала! — рассудительно заговорил Федор Лукич.

— Эсӗ мӗн, унӑн хутне кӗрекен ҫын пуласшӑн-и? — шалтах тӗлӗнсе кайрӗ Федор Лукич.
— Да ты что же, в заступники к нему приписался? — искренне удивился Федор Лукич.

— Ӗненетӗп, хавасах ӗненетӗп, — терӗ Федор Лукич.
— Верю, даже охотно верю, — перебил Федор Лукич.

— Ниме юрӑхсӑр ӗмӗт ҫинчен, — Федор Лукич хӑйӗн кӑмӑллӑ куллипе кулса яра пачӗ, аллипе тути ҫинчи шӑна евӗрлӗ турпаллине тытса пӑхрӗ.
— В никчемной мечтательности, — Федор Лукич даже засмеялся своим приятным смехом и потрогал пальцем родинку на губе.

— Тырӑ! — сӑмаха пысӑк хак парса каларӗ Федор Лукич.
— Хлеб! — значительно произнес Федор Лукич.

Машина йӑрансене те, пахчасене те, хӳтлӗх вӑрман тӑрӑхне те, кукуруза хирне те хыҫа тӑратса хӑварсан, «Буденнӑйӑн» тулӑ пусси!» — тесе кӑшкӑрчӗ Федор Лукич.
Когда машина разрезала и толоку, и бахчи, и лесозащитную полосу, и кукурузу, а Федор Лукич крикнул: «Пшеница Буденного!»

Федор Лукич, ӑна аллинчен тытса, машина патне утрӗ, унӑн аттисем хытӑ шӑтӑртатса пычӗҫ.
Федор Лукич любезно взял его под руку (сапоги заскрипели решительно) и повел к машине.

— Тавлашу-и? — терӗ тӗлӗнсе Федор Лукич.
— Спор? — удивился Федор Лукич.

— Ҫу-ук, — терӗ Федор Лукич, — Сергей сан кайӑкусем ҫине ларса курӗ-ха!
— Нет-нет, — сказал Федор Лукич, — на твоих птицах Сергей Тимофеевич еще покатается!

Пӗр-пӗр тӑхлан тӗслӗ лайӑх мӑйӑх кирлӗ ку пите, мӗншӗн Федор Лукич ҫав кирлӗ япалана ӳстерсе, хӑйӗн питне илем кӳменни тӗлӗнтернӗ.
Не хватало размашистых усов какого-нибудь буро-свинцового цвета, — казалось даже странным, почему Федор Лукич не украсил свое лицо такой важной деталью.