Поиск

Шырав ĕçĕ:

вӑрман сăмах пирĕн базăра пур.

вӑрман (тĕпĕ: вӑрман) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ҫанталӑк сивех мар пулнипе пакшасем хӑйсен ӑшӑ йӑвисенчен тухнӑ та ирхи апат тӑваҫҫӗ; вӗсем икеле тӗшлени, хупписене ҫӗре ӳкерни вӑрман шӑплӑхӗнче лайӑх илтӗнет; пакшасем тӑрӑшсах икел шӗкӗлчекен чӑрӑшсем ҫинчен икел вӑррин ҫӳхе хупписем ҫӗрелле вӗлтӗртетсе анаҫҫӗ.
Морозец был не сильный, и белки, покинув теплые гнезда, сладко завтракали; в лесной тишине хорошо слышалось, как они грызли шишки и роняли объедки; от елей, где они трудились, спокойно, едва колышась, летели легкие крылышки еловых семян.

IX // Михаил Рубцов. Бубеннов, Михаил Семёнович. Шурӑ хурӑн: роман; иккӗмӗш кӗнеке; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 363 с.

Кунта вара уйрӑммӑнах лайӑх: ҫамрӑк чӑрӑшсем, ҫирӗксем, хурӑнсем, хӑрпӑк юрпа кӑмӑллӑн витӗннӗ типӗ вӑрӑм курӑксем; хӗвел ҫуттипе шупка-хӗрлӗ курӑнакан юр пур ҫӗрте те кӑпӑшка та ҫӑмӑл, лайӑхрах вӗрсен — вӑрман ҫийӗн ҫил-тӑман ҫаврӑнассӑн туйӑнса тӑрать.
Здесь было особенно хорошо: мелкие елки, ольховник, березнячок и высокие сухие травы покрыты порошей; розовый снег всюду так легок, что, казалось, дунь хорошенько — и над лесом заиграет метель.

Каҫхине хытӑ шӑнтнӑ, унтан хӑрпӑк юр ҫуса кайнӑ та хӗвел тухнӑ чух вӑрман каллех хӑйӗн хӗллехи тумӗпе капӑрланса ларать.
С вечера крепко подморозило, а затем все притрусило порошей, и на восходе солнца весь лес опять стоял в нарядном зимнем убранстве.

Вӗсем вӑрман варрине ҫитсен тин хӗвел тухрӗ.
Восход солнца они встретили уже в глубине леса.

Тепӗр чух вӑл Андрей ҫӗр каҫма чарӑннӑ ҫӗр пӳртре пуҫӗ айне салтак кутамкки хурса, тутисемпе ӑшшӑн кулкаласа ҫывӑрнине е салтаксемпе сӗм тӗттӗм вӑрман витӗр, ҫывӑхрах пӑшал пенине итлекелесе утнине, е каҫпа кӑвайт умӗнче табак туртса ларнӑ чухне ун ҫинчен шухӑшланине курать…
Иногда видела, как он ночует в землянке, положив голову на вещевой мешок, смешно улыбаясь губами, или как идет с солдатами глухим лесом, сторожко прислушиваясь к близкой стрельбе, или как сидит вечером у костра, курит и думает о ней…

III // Михаил Рубцов. Бубеннов, Михаил Семёнович. Шурӑ хурӑн: роман; иккӗмӗш кӗнеке; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 363 с.

Ҫак хушӑра вӑрман хӗрринче нимӗҫсен колонни курӑнса кайрӗ.
В это время на опушке леса показалась немецкая колонна.

II // Михаил Рубцов. Бубеннов, Михаил Семёнович. Шурӑ хурӑн: роман; иккӗмӗш кӗнеке; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 363 с.

Ҫил-тӑман алхаснӑ вӑхӑтра чӑрӑш чӑтлӑхӗсенчен тухмасӑр ларнӑ ӑсан аҫисем йӳҫӗ папкасемпе тӑранма тата хӗвел ҫинче ӑшӑнма вӑрман хӗрринчи шурӑ хурӑнсем хушшине тухнӑ.
Стая тетеревов косачей, все дни непогоды просидевшая в еловой тюремной глухомани, сегодня вылетела на опушку леса, в светлый березняк — поклевать горьких почек и погреться на солнце.

Ольховецсене юр тасатма вӑрман хӗрринчен пуҫласа, мӑрйисенчен халь тӗтӗм мӑкӑрлантарса ларакан пысӑках мар ял патӗнчи сӑрт тӑрринчен анаталла анакан ҫул патне ҫити уйӑрса хунӑ участок лекрӗ.
Ольховцам достался для расчистки участок от опушки леса на восток до гребня крутого перевальчика, за которым курились дымки небольшой деревеньки.

Вӑл таврари вӑрман хӗррисене, сӑртлӑ уй-хирсене, тахҫан-авалхи ялсене типӗ те тӗпренсе тӑракан юрпа шӑлса лартрӗ; вӑл, юрпа витсе хунӑ тӗнчере ҫынсене ҫӗнӗ ҫул-йӗрсем тутарасшӑн пулнӑ евӗр, ҫулсемпе сукмаксене пӗтӗмӗшпех пӗтерсе хучӗ.
Сухими, сыпучими снегами она наглухо замела здешнее полесье и холмистые поля с небольшими древними деревеньками; она уничтожила все дороги и тропы, будто хотела, чтобы люди проложили себе какие-то новые пути в заснеженном мире.

I // Михаил Рубцов. Бубеннов, Михаил Семёнович. Шурӑ хурӑн: роман; иккӗмӗш кӗнеке; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 363 с.

Инҫетре, кӑвак тӗтре хушшинчен, сывлӑшра ҫӗкленсе тӑнӑ пек, хула тухса тӑчӗ: вӑл сӑртлӑ вырӑнта ларать, урамӗсем пур еннелле те сарӑлса кайнӑ, ҫурчӗсем пӗр-пӗринпе тачӑ ҫыпҫӑнса лараҫҫӗ, вӑрӑм мӑръеллӗ заводсен пысӑк ҫурчӗсенчи кантӑксем хӗвел ҫинче йӑлкӑшаҫҫӗ, сип-симӗс парксем чӑтлӑх вӑрман пек кашласа лараҫҫӗ…
А вдали, из дымчатой пелены, поднялся, точно на воздухе, город: лежит он на возвышенности, во все стороны раскинув улицы, с тесно сбившимися домами, с заводскими трубами и горящими на солнце окнами корпусов, с зелеными кущами парков…

XVII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Эпӗ халӗ вӑрман ӑстӑҫи маррине, лесник анчах иккенне эсир пӗлетӗр-ҫке, эпӗ нимӗн те хатӗрлемен, манӑн акнӑ тӗпсем те ҫук…
Вы ж знаете, я теперь не лесовод, а лесник, ни к чему не готовился, у меня нет сеянцев…

XV // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Ҫавӑнпа халӗ те, хӑйӗн шӑллӗне малашне вӑрман лартма пуҫласси ҫинчен каласа пама тытӑниччен, Андрей Васильевич чӗркуҫҫи ҫинче енчӗкне васкамасӑр салтса, чикаркӑ ҫавӑрчӗ, шӑллӗне те ҫавӑрттарчӗ…
Поэтому и теперь, прежде чем начать рассказывать брату о предстоящих посадках леса, Андрей Васильевич неторопливо развернул на колене кисет, свернул цигарку сам и угостил брата…

Эх, эсӗ, вӑрман ӑстаҫи! — Андрей Васильевич шӑллӗне хулпуҫҫирен ҫапса илчӗ.
Эх ты, лесовод! — Андрей Васильевич хлопнул брага по плечу.

Халӗ пурте вӑрман ҫинчен ҫеҫ калаҫаҫҫӗ!..
Зараз все только о лесе и говорят!..

Халӗ акӑ, ҫулсем иртсен, ҫав пӗчӗк туратран ҫак пысӑк йывӑҫ ӳссе ларсан, пӗтӗм утрав юман йывӑҫӗсемпе витӗнсен, эпӗ хамӑн «ӗмӗтӗм» айӗнче ахаль лесник пулса ларатӑп, халӗ эпӗ никама та кирлӗ мар, вӑрман касакансене кирлӗ пулсан кӑна!..
А теперь, когда прошли годы, и из прутика выросла эта махина, и весь остров покрылся дубом, я сижу под своей «мечтой» простым лесником, и никому я теперь не нужен, разве что лесорубам!..

— Никифор, — терӗ вӑл, аллисене саркаласа, — мӗнле хура вӑрман санӑн питӳ ҫинче!
— Никифор, — сказал он, разведя руками, — и что у тебя за темный лес на лице.

— «Лесхозран» посыльнӑй пулмалла — каллех вӑрман касма наряд илсе килет…
— Наверно, посыльный из лесхоза — опять наряд на порубку везет…

Кунта вӑрман касакансем лашасемпе, вӑкӑрсемпе час-часах килнӗ те, вара пуртӑсем туклатни, пӑчкӑсем йынӑшнӑ, пӗренесем турттаракан лавсем шакӑртатнӑ, — ҫак сасӑсем Никифор Васильевич чӗрине яланах ыраттарнӑ…
Часто сюда приезжали лесорубы с лошадьми и быками, и всегда в сердце Никифора Васильевича с болью отзывались и звон топоров, и плач пил, и стук подвод, едущих с бревнами…

Тепӗр ҫултан Кнышев хӑй те паллаймиех улшӑнса кайнӑ: ҫӑра та вӑрӑм сухал кӑвакарнӑ, сӑн-пичӗ тӗксӗмленнӗ; вӑл палӑрмаллах ватӑлнӑ, ҫынсемпе хутшӑнман, калаҫман, вӑрман ҫине хурланса пӑхнӑ, вара унӑн куҫӗсенче чунтан хурланнипе куҫҫуль тумламӗсем палӑрнӑ…
А через год нельзя было узнать и самого Кнышева: он оброс густой, с яркой проседью бородой, лицом был мрачен, заметно постарел, осунулся, стал нелюдим, неразговорчив, на лес смотрел горестным взглядом, и в больших его глазах часто с душевной горечью смешивалась слеза…

Чӑннипе илсен, вӑрман ӑстаҫин пурнӑҫне курак юррисем те савӑнӑҫ кӳреймен.
В самом же деле и грачиные песни не могли сделать жизнь лесовода веселей.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика