Поиск

Шырав ĕçĕ:

ҫук сăмах пирĕн базăра пур.

ҫук (тĕпĕ: ҫук) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Марья Алексевна шӑпах ҫав калаҫӑва пула ӗнтӗ Дмитрий Сергеичпа калаҫни Верочкӑшӑн хӑрушла пулас ҫук тесе шухӑшларӗ; Марья Алексевна ку калаҫӑва илтиччен те ҫаплах шухӑшланӑ, — халӗ вӑл калаҫусем Верочкӑна усӑ та парӗҫ, айван хӗр шухӑшӗсене пӑрахма тата Михаил Иванычпа венчете тӑрса ӗҫе хӑвӑртрах пӗтерме пулӑшӗҫ, тесе шухӑшларӗ.
Вот именно этот подслушанный разговор и привел Марью Алексевну к убеждению, что беседы с Дмитрием Сергеичем не только не опасны для Верочки, — это она и прежде думала, — а даже принесут ей пользу, помогут ее заботам, чтобы Верочка бросила глупые неопытные девические мысли и поскорее покончила венчаньем дело с Михаилом Иванычем.

VIII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

«Ну, пуҫларӗҫ ӗнтӗ ӑслӑ сӑмахсем калама, — эпӗ пӗлес ҫук ӑна, тата кирлӗ те мар.
«Ну, теперь занялись ученостью, — не по моей части, да и не нужно.

— Ҫук, Вера Павловна; эсир хӑш алӑпа уҫасси ҫинчен нимӗн те шухӑшламасӑр уҫатӑр пулсан, эсир хӑш алӑпа уҫма меллӗрех, ҫавӑнпа уҫатӑр; хӑвӑр кӑмӑлӑртан килмест вӑл; эсир «тавай сылтӑммипе уҫам», тесе шухӑшланӑ пулсан, — уҫассине эсир ҫав шухӑшпа уҫатӑр, анчах ҫав шухӑш сирӗн кӑмӑлӑртан килмен; вӑл шухӑш ытти шухӑшсене пула ҫуралнӑ…
— Нет, Вера Павловна; если вы перевертываете, не думая ничего о том, какою рукою перевернуть, вы перевертываете тою рукою, которою удобнее, произвола нет; если вы подумали: «Дай переверну правою рукою», — вы перевернете под влиянием этой мысли, но эта мысль явилась не от вашего произвола; она необходимо родилась от других…

— Эсир тӗплӗн шухӑшласа пӑхса, хӑвӑра тӑнӑҫ тытрӑр пулсан, эсир тӑнлӑ-пуҫлӑ тунӑ, эсир уншӑн пӑшӑрханас ҫук, темелле пулать.
— Если вы поступили хладнокровно, рассудительно обдумав, то надобно будет сказать, что вы поступили обдуманно и, вероятно, не будете жалеть о том.

— Мӗнех, — терӗ Дмитрий Сергеич та йӑл кулса, — пирӗн пӗр-пӗринпе йӑпӑлтатса калаҫмалли ҫук, ҫавӑнпа эпир йӑпӑлтатмастпӑр та.
— Что ж, — сказал он, тоже улыбнувшись, — нам нет расчета любезничать, потому мы не любезничаем.

Ланцетӑн авӑнмалла мар, вӑл авӑнас пулсан, чирлӗ ҫынна хӗрхенмелле пулать, анчах эпир хӗрхеннипе ӑна ҫӑмӑлтарах пулас ҫук.
Ланцет не должен гнуться — иначе надобно будет жалеть о пациенте, которому не будет легче от нашего сожаления.

— Ҫук, Вера Павловна: ку теори вӑл сивӗ теори, анчах вӑл ҫынна ӑшӑ тупма вӗрентет.
— Нет, Вера Павловна: эта теория холодна, но учит человека добывать тепло.

Эпир аттепе иксӗмӗр куртӑмӑр: медиксем канцеляри чиновникӗсемпе столоначальниксенчен чылай лайӑхрах пурӑнаҫҫӗ, эпӗ вара пурпӗрех вӗсенчен ҫӳлерех хӑпарас ҫук.
Мы с отцом видели, что медики живут гораздо лучше канцелярских чиновников и столоначальников, выше которых не подняться бы мне.

Чӑвашра тӗрӗс хаклав та, критика та тахҫантанпах ҫук.
В чувашии давно нет правильной оценки и критики.

«Тӑлӑх арӑм минтерӗ» роман тавра // Виталий Станьял. https://chuvash.org/blogs/comments/4943.html

Анчах та ҫук, Марья Алексевна сӑнаса тӑнипе ҫеҫ килӗшмерӗ, «логикӑна» вӗреннӗ пек те туса пӑхрӗ, вӑл логикӑна эпӗ те пӑхмасӑр вӗреннӗччӗ, вӑл логика ҫапла калать: «хӑй тӗллӗн пулакан явленисене опытсем туса тӗрӗслесе пӑхмалла, ҫав хутшӑнусен вӑрттӑнлӑхне питех те шалтан уҫса курас тесен, вӑл опытсене малтанах шухӑшласа хунӑ план тӑрӑх туса пымалла», — вара Марья Алексевна ҫак тӗрӗслеве Саксон Грамматик кӗнекинчен вуласа пӗлнӗ пек туса кӑтартрӗ — Саксон Грамматик Гамлет ӑс-пуҫне тӗрӗслемешкӗн ӑна вӑрманта хӑйӗн юратнӑ хӗрӗпе курнӑҫтарни ҫинчен каласа кӑтартать.
Но нет, Марья Алексевна не удовлетворилась надзором, а устроила даже пробу, будто учила «логику», которую и я учил наизусть, говорящую: «Наблюдение явлений, каковые происходят сами собою, должно быть поверяемо опытами, производимыми по обдуманному плану, для глубочайшего проникновения в тайны таковых отношений», — и устроила она эту пробу так, будто читала Саксона Грамматика, рассказывающего, как испытывали Гамлета в лесу девицею.

VII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Епле-ха ҫакӑн хыҫҫӑн Марья Алексевнӑн татти-сыпписӗр сӑнама чарӑнмалла мар? — Лопухов корсет шал енне те пӑхмасть, пит-куҫӗнче те нимӗнле туйӑм ҫук, турӑш кӗнекисем те вулама парать, — ҫителӗклӗ те пек-ҫке ӗнтӗ.
Ну как после всего этого не было бы извинительно Марье Алексевне перестать утомлять себя неослабным надзором? — Лопухов и глаз не запускает за корсет, и лицо бесчувственное, и божественные книги дает читать, — кажется, довольно бы.

— Ҫук, Марья Алексевна, лайӑх мар.
— Нет, Марья Алексевна, не хороша.

— Ҫук, хушман, Марья Алексевна.
— Нет, не велел, Марья Алексевна.

Анчах король кунпа аппаланас ҫук: вӑл ӑслӑ правитель, ӑслӑ политик, ҫавӑнпа вӑл тивлетлӗ пурӑнма ӑса вӗрентсе пырать кӑна.
А король не станет этим заниматься: он, как мудрый правитель и политик, просто будет внушать благочестие.

— Ҫук пуль, Марья Алексевна.
— Не думаю, Марья Алексевна.

— Ҫук, Марья Алексевна, «Гостиная» мар ку, Destinee — шӑпа тени пулать ку.
— Нет, Марья Алексевна, это не «Гостиная», это Destinée — судьба.

Е хӑш чухне Верочка ҫине пачах та пӑхмасть, ӑҫта лекнӗ, ҫавӑнталла пӑхать, е хӑш чухне ун ҫине ҫав тери тӳлеккӗн пӑхать, пӗр туйӑм та ҫук, курӑнсах тӑрать: Верочка ҫине вӑл сума сунӑран кӑна пӑхать, хӑй вӑл ҫураҫнӑ хӗрӗн парнисем ҫинчен шухӑшлать, — ун куҫӗсем Михаил Иванычӑнни пек хаваслӑн ҫуталса каймаҫҫӗ.
Или иной раз вовсе не глядит на Верочку, а так куда-нибудь глядит, куда случится, или иной раз глядит на нее, так просто в лицо ей глядит, да так бесчувственно, что сейчас видно: смотрит на нее только из учтивости, а сам думает о невестином приданом, — глаза у него не разгораются, как у Михаила Иваныча.

Акӑ Верочка фортепьяно калать, Дмитрий Сергеич итлесе тӑрать, Марья Алексевна Дмитрий Сергеич корсет шал енне пӑхса илмест-и-ха тесе сӑнаса тӑрать, — ҫук, шутламасть те пӑхса илме!
Вот Верочка играет, Дмитрий Сергеич стоит и слушает, а Марья Алексевна смотрит, не запускает ли он глаз за корсет, — нет, и не думает запускать!

Дмитрий Сергеич вӑрӑ ҫын пулнӑ пирки вара — кӑна усал шухӑшпа мар, ырӑ шухӑшпа каланӑ, — нимӗн иккӗленмелли те ҫук: вӑрӑ мар пулсан, мӗншӗн хисеплемелле ӑна тата мӗншӗн паллашмалла унпа?
А что Дмитрий Сергеич вор, — не в порицательном, а в похвальном смысле, — нет никакого сомнения: иначе за что ж бы его и уважать и делать хорошим знакомым?

Тӳрӗ кӑмӑллӑ та ухмах мар ҫынсене пӗчченшерӗн улталама ҫук.
Неглупые честные люди в одиночку не обольщаются.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика