Поиск

Шырав ĕçĕ:

шухӑшсем (тĕпĕ: шухӑш) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Совет постановлени йышӑнни ҫинчен мана йӗрке тӑрӑх пӗлтермесӗр мана хирӗҫ тӑшманла шухӑшсем ҫинчен эпӗ пӗлме те пултарайман.
Не получив официального уведомления о постановлении совета, я мог не знать о замыслах против меня.

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // Урхи Наумӗ, Куҫма Чулкаҫ. Свифт, Даниэль. Лемюэль Гулливер ҫулҫӳренисем; вырӑсларан Н. Урхипе К. Чулкаҫ куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 368 с.

Анчах хам мӗн чӑтса курнине (вӗсем мана тата ытларах инкексем тума пултаратчӗҫ пулӗ) тата вӗсене панӑ тӳрӗ сӑмаха (ҫакӑн пек тесе шутларӑм хам вӗсене парӑнса пӑхӑннине) аса илсен, вӗсене усал тӑвас шухӑшсем часах сирӗлсе кайрӗҫ.
Но память о том, что мне уже пришлось испытать — они, вероятно, могли причинить мне еще больше неприятностей, — и слово чести, которое я им дал — ибо я так толковал выказанную мной покорность, — скоро прогнали всякие помыслы об этом.

Пӗрремӗш сыпӑк // Урхи Наумӗ, Куҫма Чулкаҫ. Свифт, Даниэль. Лемюэль Гулливер ҫулҫӳренисем; вырӑсларан Н. Урхипе К. Чулкаҫ куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 368 с.

Унӑн пуҫӗнче епле шухӑшсем вӗренине, унӑн чӗринче епле туйӑмсем хумханнине, вӑл халӑха, вырӑс ҫарне ҫӑлӑнӑҫ патне епле ҫулпа илсе каяссине ун чухне никам та пӗлмен.
И никто тогда не знал, какие думы обуревают его старую голову, какие чувства волнуют сердце, по каким путям поведет он народ, русскую армию к спасению России.

IV сыпӑк // Куҫма Чулкаҫ, Иван Яковлев. Брагин М.Г. Фельдмаршал Кутузов. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1948. — 162 с.

Шухӑшсем иккӗлле пулнӑ.
Мнения разделились.

«Эпир кунта пӗччен мар. Эпир нумайӑн, эпир пур ҫӗрте те пур», тенӗ шухӑшсем кӗретчӗҫ манӑн пуҫа.
«Мы не одни здесь. Нас много. Мы везде», — думалось мне.

Ковпакпа тӗл пулнисем // Уйӑп Мишши. Медведев Д.Н. Ровно патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 246 с.

Юлташсем инкеке лекме пултарасси ҫинчен йывӑртан йывӑр шухӑшсем сиксе тухма пуҫларӗҫ пирӗн.
Предположения одно мрачнее другого возникали у нас.

Хӑвӑрт тавӑрни // Уйӑп Мишши. Медведев Д.Н. Ровно патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 246 с.

Ун усӑннӑ пуҫӗнче тертлӗ шухӑшсем вӑрахӑн ҫавӑрӑннӑ, темле куҫа курӑнми ҫӗлен вӑрахӑн ӗмнӗ ун чӗрине.
Медленно бродят у него тяжелые мысли, медленно сосет его сердце какая-то невидимая змея.

VIII // Петӗр Хусанкай. Телешов Д.Н. Типшар: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1946. — 56 с. — 8–56 с.

Тӗрлӗ шухӑшсем, асаилӳсем, юмах тупсӑмне шыранӑ чухнехи пек пӗлтерӗшсем ун пуҫӗнче ҫавра ҫил пек ҫавӑрӑннӑ.
Всевозможные мысли, догадки и воспоминания вихрем крутились в его голове.

VII // Петӗр Хусанкай. Телешов Д.Н. Типшар: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1946. — 56 с. — 8–56 с.

Итальянецсен генийӗ малтанах пӗлсе тӑрса каланӑ шухӑшсем ҫавӑн пек тӗрӗсе тухса пынӑ.
Так сбылись предвидения гениального итальянца.

Джордано Бруно // Лина Агеносова. Волков А.Л. Ҫӗрпе пӗлӗт: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 188 с.

Ӑс-хакӑлра… иккӗлентерекен тӗрлӗ шухӑшсем вӑратакан кӗнекесене ҫынсен вуламалла мар.
Людям не следует читать книг, которые могут возбудить в уме… разные сомнения.

Республика королӗсенчен пӗри // Александр Алга. Горький М. Америкӑра. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950. — 76 с. — 46–61 с.

Анчах ку ӗҫ валли юрӑхлӑ мар эпӗ, — шухӑшсем йывӑр манӑн, йӗркеллӗ мар.
Но — не гожусь на это, — мысли у меня тяжёлые, нескладные.

Манӑн университетсем // Леонид Агаков. Горький М. Манӑн университетсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1948. — 138 с.

Мана Ромаҫ лартнӑ кашни ыйту, хӑватлӑ йывӑҫ хӑйӗн тымарӗсене пурӑнӑҫ ӑшнелле янӑ пек, унта вара, пурӑнӑҫ ӑшӗнче, ҫав тымарсем хӑйсем пекех ӗмӗрхи тепӗр йывӑҫ тымарӗсемпе ҫыхланса ларнӑ пек, вӗсен кашни туратти ҫинчех шухӑшсем илемлӗн чечекленнӗ пек, янӑравлӑ сӑмахсен ҫулҫисем вӑйлӑн сарӑлса пынӑ пек туйӑнатчӗ.
Мне казалось, что каждый вопрос, поставленный Ромасём, пустил, как мощное дерево, корни свои в плоть жизни, а там, в недрах её, корни сплелись с корнями другого, такого же векового дерева, и на каждой ветви их ярко цветут мысли, пышно распускаются листья звучных слов.

Кӗнекесенчен вуласа пӗлни тӗрлӗрен ҫунатлӑ шухӑшсем ҫуратать, куҫ умне нимӗнпе танлаштарма ҫук илемлӗ картинӑсем тухса тӑраҫҫӗ, хӑвна ху ҫӗрлехи ҫемҫе сывлӑшра шыв хыҫҫӑн юхса пынӑ пек туятӑн.
Вычитанное из книг развивается в странные фантазии, воображение неустанно ткёт картины бесподобной красоты, и точно плывёшь в мягком воздухе ночи вслед за рекою.

Унӑн кӗтмен ҫӗртен тӗлӗнмелле шухӑшсем ҫуралаҫҫӗ, — вӑл сасартӑк салхулланса каласа хурать:
У него являются неожиданные и странные мысли, — он вдруг нахмурится и заявляет:

Анчах ҫак хам пӗлнӗ сӑмахсенче те эпӗ тарӑнрах шухӑшсем, хамшӑн ҫӗнӗ шухӑшсем пуррине тупрӑм.
Но и в знакомых словах я улавливал более глубокий, новый для меня смысл.

— Санӑн шухӑшусем, Лексей, эс ман Максимыч, манӑн савнӑ пӑшатанӑм, — тӗрӗс шухӑшсем, анчах сана никам та ӗненмест, мӗншӗн тесен тухӑҫлӑ мар вӑл…
— Мысли твои, Лексей ты мой Максимыч, шило моё милое, — правильные мысли, только никто тебе не поверит, невыгодно…

Вуласси питӗ нумая пырать, ывӑнтарать; ҫивӗч те хӗрӳллӗ сӑмахсем ман кӑмӑла каяҫҫӗ пулин те, вӗсем пуҫра ҫӑмӑллӑнах вырнаҫса ӗнентерӳллӗ шухӑшсем пулса пыраҫҫӗ пулин те, эпӗ итлесе ывӑнатӑп.
Чтение длится утомительно долго, я устаю слушать, хотя мне нравятся острые и задорные слова, легко и просто они укладываются в убедительные мысли.

Эпӗ таса мар урай тӑрӑх «савӑнӑҫ валли пурӑнакан хӗрсем» урисемпе кахаллӑн кӑштӑртаттарса шунине, купӑс йӑлӑхтармалла нӑйкӑшнӑ е ванчӑк пианинӑн хӗлӗхӗсем тарӑхтармалла нӑрлатнӑ май вӗсен пушанса юлнӑ ӳчӗсем мӗн тери йӗрӗнмелле чӗтрени ҫине пӑхрӑм, пӑхрӑм та — манӑн темле паллах мар, пӑлхануллӑ шухӑшсем ҫуралчӗҫ.
Смотрел я, как по грязному полу двигаются, лениво шаркая ногами, «девушки для радости», как отвратительно трясутся их дряблые тела под назойливый визг гармоники, или под раздражающий треск струн разбитого пианино, смотрел — и у меня зарождались какие-то неясные, но тревожные мысли.

Час-часах мана студентсен сӑмахӗсенче хамӑн сӑмахпа каласа паман шухӑшсем янранӑ пек туйӑнатчӗ, ҫавӑн пирки эпӗ вӑл ҫынсем ҫине хавасланса, ирӗке кӑларасса кӗтекен тыткӑнри ҫын пек пӑхаттӑм.
Часто мне казалось, что в словах студентов звучат немые думы, и я относился к этим людям почти восторженно, как пленник, которому обещают свободу.

Вӑл сӑмах ваклама юратман, шухӑшсем тӗлӗшӗнче хӑравҫӑ, сӑмахсене асӑрханса калаҫакан ҫын пулнӑ.
Это был молчаливый человек, робкий в мыслях, осторожный в словах.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика