Поиск

Шырав ĕçĕ:

Хӗрлӗ сăмах пирĕн базăра пур.

Хӗрлӗ (тĕпĕ: хӗрлӗ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вӑл ытла та илемсӗр: хӗрлӗ ҫӳҫлӗ, типшӗм, лутра пӳллӗ, кӑштах чалӑшрах аяклӑ.
Она была очень нехороша собой: рыжа, худа, невелика ростом, немного кривобока.

XXIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Амӑшӗ ҫинчен вӑл, мӗн те пулин хирӗҫлесе каласран асӑрхаттарасшӑн пулнӑ пек, кӑштах сиввӗн, чаплӑн мухтаса калать; мӑнаккӑшӗ ҫинчен питӗ хӗпӗртесе, анчах хӑйне унран ҫӳлерехе хурса калаҫать; йӑмӑкӗ ҫинчен питӗ сахал каларӗ, ун ҫинчен мана калама вӑтаннӑ пек пулчӗ; хӗрлӗ ҫӳҫ ҫинчен вара хавхаланса каларӗ, чӑннипе вӑл Любовь Сергеевна ятлӑ, хӑй ҫулланнӑ хӗр, тахӑш енчен хурӑнташ тивнипе Нехлюдовсен ҫуртӗнче пурӑнать.
Про мать он говорил с некоторой холодной и торжественной похвалой, как будто с целью предупредить всякое возражение по этому предмету; про тетку он отзывался с восторгом, но и с некоторой снисходительностью; про сестру он говорил очень мало и как будто бы стыдясь мне говорить о ней; но про рыженькую, которую по-настоящему звали Любовью Сергеевной и которая была пожилая девушка, жившая по каким-то семейным отношениям в доме Нехлюдовых, он говорил мне с одушевлением.

XXII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Дмитрий мана хӑйӗн ҫемйи, амӑшӗ, мӑнаккӑшӗ, йӑмӑкӗ тата леш хӗр ҫинчен каласа кӑтартрӗ, ку хӗрӗ Володьӑпа Дубков ман тусӑмӑн чун илӗртмӗшӗ тесе шутлаҫҫӗ, ӑна хӗрлӗ ҫӳҫ тесе ят пачӗҫ.
Дмитрий рассказывал мне про свое семейство, которого я еще не знал, про мать, тетку, сестру и ту, которую Володя и Дубков считали пассией моего друга и называли рыженькой.

Мӑн пӳлӗмре пӗчӗк сӗтел хушшинче хӗрлӗ мӑйӑхлӑ, тулли кӗлеткеллӗ ҫӳле мар штатски господин тем ҫисе ларать.
В большой комнате сидел за маленьким столом невысокий плотный штатский господин с рыжими усами и ел что-то.

XVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Унӑн аллисем имшер те хӗрлӗ, пӳрнисем ытла вӑрӑм, чӗрнисене ҫыртса кӑшланӑран пӳрнисен вӗҫӗсем ҫиппе ҫавӑрса ҫыхнӑ пек курӑнаҫҫӗ.
Руки у нею были худые, красные, с чрезвычайно длинными пальцами, и ногти обкусаны так, что концы пальцев его казались перевязаны ниточками.

XI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эпӗ тарӑхрӑм та, кӳрентӗм те, мӗншӗн тесен эпир пуҫ тайнине хирӗҫ никам та ответлемерӗ, унтан тата мана Иконинпа пӗрлех пӗр ӑнланӑва — экзамен паракансен шутне кӗртеҫҫӗ пулмалла, Иконин хӗрлӗ ҫӳҫлӗ пирки ман ҫине те юратмасӑр пӑхаҫҫӗ, ахӑр.
Мне было досадно и оскорбительно, во-первых, то, что никто не ответил на наш поклон, а во-вторых, то, что меня, видимо, соединяли с Икониным в одно понятие экзаменующихся и уже предубеждены против меня за рыжие волосы Иконина.

X сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Эпӗ вӑл пӗр вӑхӑтрах Иконинпа иксӗмӗр ҫине пӑхнине тата ӑна пирте тем килӗшменнине (тен, Иконинӑн хӗрлӗ ҫӳҫӗ) туйса илтӗм, мӗншӗн тесен вӑл, каллех иксӗмӗр ҫине пӑхса, пире хӑвӑртрах билетсем илтерес шутпа чӑтӑмсӑррӑн пуҫне сулчӗ.
Я чувствовал, что взгляд его был совокупно обращен на меня и Иконина и что в нас не понравилось ему что-то (может быть, рыжие волосы Иконина), потому что он сделал, глядя опять-таки на обоих нас вместе, нетерпеливый жест головой, чтоб мы скорее брали билеты.

Вӑл сӑнӗпе илемсӗр мар, калаҫма юратаканскер; вӑл хӑйӗн карланки тӗлӗнчен темшӗн хӗрлӗ шӑртсем ӳстерсе яни тата, кунтан та ытларах, унӑн жилет тӳмисене вӗҫертсе пӗрмаях кӗпи айӗнче кӑкӑрне хыҫас йӑла пурри мана уйрӑмах хытӑ тӗлӗнтерчӗ.
Он был недурен собою, разговорчив; и меня особенно поразили в нем странные рыжие волоса, которые он отпустил себе на горле, и еще более странная привычка, которую он имел, — беспрестанно расстегивать жилет и чесать себе грудь под рубашкой.

— Ман хушамат Иртеньев, — терӗм эпӗ хӗрлӗ питлӗ гимназиста.
— Моя фамилия Иртеньев, — сказал я румяному гимназисту.

— Пыр, Иконин, сана чӗнеҫҫӗ; анчах Бартеньев, Морденьев кам-ха? эпӗ пӗлместӗп, хӑй йышӑнтӑр, — терӗ хыҫри хӗрлӗ питле ҫӳлӗ гимназист.
— Иконин, иди, тебя зовут; да кто же Бартеньев, Морденьев? я не знаю, признавайся, — говорил высокий румяный гимназист, стоявший за мной.

Володьӑпа Дубков хӑйсем кама юратни ҫинчен савӑнсах калаҫаҫҫӗ (вӗсем сасартӑках темиҫе хӗре тата иккӗшӗ те пӗр хӗрсенех юратса пӑрахаҫҫӗ); Нехлюдов пачах урӑхла, ӑна хӑй темле хӗрлӗ ҫӳҫлине юратни ҫинчен шак хурса каласан, яланах хытӑ ҫиленет.
Володя и Дубков любили говорить о предметах своей любви (и бывали влюблены вдруг в нескольких и оба в одних и тех же); Нехлюдов, напротив, всегда серьезно сердился, когда ему намекали на его любовь к какой-то рыженькой.

XXV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Пиртен яланлӑхах уйрӑлса каяс умӗнхи ҫӗрле мамӑклӑ халат, хӗрлӗ калпак тӑхӑннӑ Карл Иваныч кровать ҫумӗнче тӑратчӗ, вӑл чемоданӗ ҫинелле пӗшкӗнсе, ун ӑшне хӑйӗн япалисене тирпейлӗн вырнаҫтара-вырнаҫтара хуратчӗ.
Поздно вечером накануне того дня, в который Карл Иваныч должен был навсегда уехать от нас, он стоял в своем ваточном халате и красной шапочке подле кровати и, нагнувшись над чемоданом, тщательно укладывал в него свои вещи.

VIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Карл Иваныч, ӑна кукамай ачасен аслашшӗ тесе чӗнет, хӑйӗн эпӗ пӗлекен хисепе тивӗҫ кукшине сасартӑк, тур пӗлет темшӗн, ҫӳҫне шӑп пуҫ варри тӗлӗнчен ҫиппе ик енне уйӑрса турамалли хӗрлӗ парикпе улӑштарнӑскер, мана ӑнланма ҫук кулӑшла ҫын пек туйӑнчӗ, ҫакна эпӗ халиччен асӑрхаманнипе хамран хам тӗлӗнтӗм.
Карл Иваныч, которого бабушка называла дядькой и который вдруг, бог знает зачем, вздумал заменить свою почтенную, знакомую мне лысину рыжим париком с нитяным пробором почти посередине головы, показался мне так странен и смешон, что я удивлялся, как мог я прежде не замечать этого.

IV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Шӑп ҫав вӑхӑтра сасартӑк кӗпер айӗнчен таса мар ҫӗтӗк кӗпеллӗ, тӑртанса кайнӑ тӑрлавсӑр питлӗ этем тухать, вӑл шакла пуҫне ним те тӑхӑнман, вӑйсӑр урисем кукӑр, яп-яка та хӗрлӗ тӗслӗ татӑк аллине ҫак ҫын тӳрех кӳмеллӗ ҫӑмӑл урапа ҫинелле тӑсать.
В это самое время из-под моста вдруг появляется, в одной грязной дырявой рубахе, какое-то человеческое существо с опухшим бессмысленным лицом, качающейся, ничем не покрытой обстриженной головой, кривыми безмускульными ногами и с какой-то красной глянцевитой культяпкой вместо руки, которую он сует прямо в бричку.

II сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Акӑ хӗрлӗ сухаллӑ дворниксем икӗ енчен те экипажсем патне чупса ҫитеҫҫӗ, кӑмӑллӑ сӑмахсемпе илӗртсе тата аллисене сулкаласа, вӗсем иртсе ҫӳрекенсене пӗринчен тепри ытларах хӑйсем патне илсе кӗме тӑрӑшаҫҫӗ.
Вот и рыжеватые дворники с обеих сторон подбегают к экипажам и привлекательными словами и жестами один перед другим стараются заманить проезжающих.

I сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Акӑ ӗнтӗ тӗтӗм, тикӗт, кӗлентӗр шӑрши сисӗнме пуҫларӗ, калаҫни, ура сассисем тата кустӑрма шӑлтӑртатни илтӗнчӗ; хӑнкӑрмасем таса уйри пек янӑрамаҫҫӗ ӗнтӗ, улӑм ҫивиттиллӗ, чус хӑмана касса эрешленӗ пӗчӗк крыльцаллӑ, хӗрлӗ те симӗс хупписене уҫса хунӑ пӗчӗкҫӗ чӳречеллӗ ҫуртсем ик енче те лара-лара юлаҫҫӗ, хӑшпӗр чӳречесенчен пӗр-пӗр хӗрарӑм пуҫне кӑларса пӑхать.
Вот уж запахло деревней — дымом, дегтем, баранками, послышались звуки говора, шагов и колес; бубенчики уже звенят не так, как в чистом поле, и с обеих сторон мелькают избы, с соломенными кровлями, резными тесовыми крылечками и маленькими окнами с красными и зелеными ставнями, в которые кое-где просовывается лицо любопытной бабы.

Ав тип вар леш енче, катара, ҫутӑ сенкер тӳпе тӗлӗнче, ялти симӗс тӑрӑллӑ чиркӳ курӑнать; ав ял, улпут ҫурчӗн хӗрлӗ ҫивиттийӗ, ешӗл сад.
Вон далеко за оврагом виднеется на светло-голубом небе деревенская церковь с зеленой крышей; вон село, красная крыша барского дома и зеленый сад.

Перчетке Карл Иванычӑн пулнине ӑнлантартӑм, Карл Иваныч хӑй мӗнле ҫын пулни, хӗрлӗ калпакне хывсан вӑл кулӑшла курӑнни, пӗррехинче симӗс бекешӑпа лаша ҫинчен ӳкни — тӳрех кӳленчӗке лекни т. ыт.
Я объяснил, что перчатка принадлежала Карлу Иванычу, распространился, даже насколько иронически, о самой особе Карла Иваныча, о том, какой он бывает смешной, когда снимает красную шапочку, и о том, как он раз в зеленой бекеше упал с лошади — прямо в лужу, и т. п.

XXI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Herr Frost нимӗҫ, анчах пирӗн ырӑ Карл Иваныч йышши нимӗҫ мар: вӑл вырӑсла тӗрӗс калаҫать, французла та перкелешет, пӗтӗмӗшпе илсен, уйрӑмах вӑл хӗрарӑмсем хушшинче нумай вӗреннӗ ҫын шутланать; вӑл хӗрлӗ мӑйӑхне ӳстерсе янӑ, хӑй ҫине йӑлтӑртатса тӑракан ҫутӑ кӑвак тӗслӗ, штрипкӑллӑ шӑлавар тӑхӑнса ҫӳрет, вӗҫӗсене шӑлавар ҫакки айне чикнӗ хура атлас шарфӗ ҫинче рубинлӑ пысӑк булавка йӑлкӑшать, вӑл ҫамрӑк, ҫи-пуҫӗ хӑйне хӑй кӑмӑлламалла хитре, мускуллӑ урисем тӳрӗ те тӗлӗнмелле илемлӗ.
Herr Frost был немец, но немец совершенно не того покроя, как наш добрый Карл Иваныч: во-первых, он правильно говорил по-русски, с дурным выговором — по-французски и пользовался вообще, в особенности между дамами, репутацией очень ученого человека; во-вторых, он носил рыжие усы, большую рубиновую булавку в черном атласном шарфе, концы которого были просунуты под помочи, и светло-голубые панталоны с отливом и со штрипками; в-третьих, он был молод, имел красивую, самодовольную наружность и необыкновенно видные, мускулистые ноги.

XIX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Страус тӗкне тирнӗ бархат шлепки айӗнчен ҫутӑрах хӗрлӗ ҫӳҫӗ курӑнать; сывмар сӑнлӑ питӗнчи куҫхаршисемпе куҫ хӑрпӑкӗсем пушшех ҫутӑраххӑн тата хӗрлӗреххӗн туйӑнаҫҫӗ.
Из-под бархатной шляпки с страусовым пером виднелись светло-рыжеватые волосы; брови и ресницы казались еще светлее и рыжеватее на нездоровом цвете ее лица.

XVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика