Поиск

Бауман

— Кил кун-та! — хӗпӗртесе чӗнчӗ Бауман.
— Сю-да! — весело крикнул Бауман.

Бауман ҫуралнӑ кунӗ ячӗпе хӑҫан чечек илсе килесси ҫинчен те калаҫрӗҫ.
о том, чтобы прислать цветы, когда Бауман будет справлять день своего рожденья.

Анчах Бауман мӗн калаҫма юранине ҫеҫ калаҫнӑ.
Но Бауман говорил только о дозволенном.

Бауман тӗплӗ ҫын, курнӑҫнӑ чухне ҫемье ҫинчен, килти ӗҫсем ҫинчен ҫеҫ калаҫма юранине пӗлет вӑл, унсӑрӑн курнӑҫнӑ чух калаҫма ҫавӑнтах чарса лартаҫҫӗ (инструкцинче ҫаплах ҫырса хунӑ: «ҫавӑнтах чарса лартмалла»), вара, икӗ решетке урлӑ пулсан та, урӑх калаҫма ирӗк памаҫҫӗ.
Бауман — опытный, твердо знает, что говорить на свиданиях можно только о семейном, о домашнем, иначе свидание прекращается незамедлительно (так и написано в инструкции: «незамедлительно») и впредь видеться уже не разрешают, хотя бы и через две решетки.

Бауман ҫапах та сасӑ пачӗ:
Бауман все-таки крикнул:

Ку вӑл лайӑх-ха, ҫавӑн пек пулмалла та, анчах Бауман пырса кӗрсен ача ун ҫине ҫаврӑнса та пӑхманни тӗлӗнмелле те лайӑх мар пулчӗ.
Это было естественно и хорошо, но неестественно и нехорошо было то, что мальчик не обратил никакого внимания на появление Баумана.

Улӑмран тунӑ шурӑ шӗлепке айӗнчен Бауман ҫине хура куҫсем темӗн ыйтас пек асӑрхансарах та пӑлханарах пӑхаҫҫӗ.
Из-под широкого поля белой соломенной шляпы с красными шелковистыми веселыми маками глянули на Баумана спрашивающие, настороженные, взволнованные черные глаза.

Вӑл паллӑ панипе Бауман чарӑнчӗ.
Бауман остановился по его знаку.

Гурский ҫакна та: Николай Эрнестович Бауман — вырӑс, ҫавӑнпа та, малтан ӑнланнӑ пек, шӑпах нимӗҫ чӗлхипе калаҫма пӗлекен хӗр тупма кирлӗ маррине ӑнлантарса памалла пулнине те пӗлнӗ.
Знал даже, что пришлось дополнительно разъяснить, что Николай Эрнестовнч Бауман — русский и нет необходимости, как это поняли сначала, обязательно найти девушку, которая говорила бы по-немецки.

Ҫак шухӑшпа Бауман конторӑна, курнӑҫма тесе пырса кӗчӗ.
С этой мыслью Бауман вошел в контору для свидания.

Бауман ҫакна каласан, Крохмаль ҫилленсе кайрӗ.
Когда Бауман сказал это, Крохмаль рассердился.

Вӗсене Ленин хӑй брошюринчех хатӗрленӗ: унӑн, Ленинӑн, формулировкисемпе, Ленин сӑмахӗсемпе ыран Бауман сӑмах тухса калать.
Их подготовил сам Ленин в своей брошюре: с его, Ленина, формулировками, со словами Ленина завтра выступит Бауман.

— «Хӑйне тасатать», — ерипен каларӗ Бауман.
— «Очищает себя», — медленно повторил Бауман.

Российӑра Ленинӑн ку брошюрине ҫуркунне ҫеҫ илнӗ пулнӑ, ҫавӑнпа та Бауман этапсем тӑрӑх, тӗксӗм тӗрмесем тӑрӑх нушаланса ҫӳренипе ку таранччен ӑна ниепле те тупайман.
В России ленинская брошюра эта получена была только весной, и Бауман в мытарствах своих по этапам и глухим тюрьмам до сих пор никак не мог ее достать.

Бауман Лукьяновскӑри тӗрме пурнӑҫне хӑнӑхрӗ.
Бауман вошел в курс лукьяновской жизни.

Бауман койка ҫинчен урисене антарчӗ.
Бауман сбросил ноги с койки:

— Господин Бауман! — йӗрмешрӗ Сулима, вара ҫӗре лартнӑ лампӑсен сарӑ ҫуттинче каллех кукӑр мӗлке сулкаланса илчӗ.
— Господин Бауман! — хныкнул Сулима, и опять сгорбленная фигура его качнулась тенью косой и неправдоподобной в желтом свете составленных на землю ламп.

— Мана ҫавӑ кирлӗ те, — кулса ячӗ Бауман.
— А я только этого и хочу, — засмеялся Бауман.

— Ҫитӗ Пушкинӑнне вулама, Бауман.
— Довольно Пушкина, Бауман.