Поиск

Шырав ĕçĕ:

юрланӑ (тĕпĕ: юрла) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Утнӑ чух вӑл урисене хӑй суккӑр пулнӑ пекех вӑраххӑн ҫӗклесе пынӑ; юрласса вӑл виҫӗ сасӑпа юрланӑ: — «Святый боже», — тенине хулӑн, бас пекех сасӑпа, — «Святый крепкий», — тенине ҫӳллӗрех, тенор майлӑ сасӑпа, — «Святый бессмертный, помилуй нас!» — тенине вара ҫав тери янӑравлӑ, хӑлхана ҫурса ямалла сасӑпа кӑшкӑрса ячӗ; арҫын ачасем мала чупса тухса, виҫӗ тӗслӗ сасӑллӑ куҫа курӑнман ҫӑварне пытарса тӑракан сухалӗ ҫине тӗлӗнсе пӑхрӗҫ.
Шагая, он так медленно поднимал ноги, точно был слеп; он пел на три голоса: — «Святый боже», — низко, почти басом; — «Святый крепкий», — выше, тенористо, а — «Святый бессмертный, помилуй нас!» — так пронзительно, что мальчишки, забегая вперёд, с удивлением смотрели в бороду его, вместилище невидимого трёхголосого рта.

IV сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Вӑл гитара каланӑ, юрӑсем юрланӑ, вӗсенчен пӗри, вӑл пуринчен те ытларах юрлаканни, Якова йӑмӑкӗшӗн кӳренмелле юрӑ пек туйӑнчӗ, амӑшне вара питӗ ҫиллентерчӗ.
Он играл на гитаре, пел песни, одна из них, которую он распевал особенно часто, казалась Якову обидной для сестры и очень возмущала мать.

Помяловӑн хӗрӗх ҫула ҫитнӗ, анчах ҫамрӑккӑн курӑнакан ҫаврака, мӑн кӑкӑрлӑ, виҫҫӗмӗш хут упӑшкасӑр юлнӑ хулара хӑйӗн намӑссӑр пурнӑҫӗпе пӗрремӗш вырӑнта тӑракан хӗрӗ питӗ лайӑх, ҫӑра сасӑпа юрланӑ.
Хорошо, густо пела сорокалетняя, но свежая, круглая, грудастая дочь Помялова, третий раз вдова и первая в городе по скандальной, бесстыдной жизни.

III сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Пуринчен те хытӑрах, ҫине тӑрса, пуринчен те ытларах хортан уйрӑлса кайса хула пуҫӗ Воропонов, урапасемпе сутӑ тӑвакан купец ывӑлӗ юрланӑ; самӑр, хӗрлӗ сӑн-питлӗ, перламутртан тунӑ тӳме тӗслӗ куҫлӑскер, вӑл хӑйӗн ашшӗнчен, пурлӑхпа пӗрле, пур Артамоновсене те чунтан, нихҫан ҫураҫмалла мар курайманнине илсе юлнӑ.
Особенно пронзительно, настойчиво и особенно не в лад хору пел городской голова Воропонов, сын тележника; толстый, краснощёкий, с глазами цвета перламутровых пуговиц, он получил в наследство от своего отца вместе с имуществом и неукротимую вражду ко всем Артамоновым.

Сухаллӑ купецсем, хулӑн ҫуса лартнӑ юра йывӑр урисемпе мӑнаҫлан та чыслӑн таптаса, самӑр та тӗреклӗ пуп таврашӗсем хыҫҫӑн вӑкӑр кӗтӗвӗ пек утнӑ; вӗсем турӑшсем, хоругвисем йӑтса пынӑ; хулари мӗнпур чиркӳсен пӗрлештернӗ хорӗ хыттӑн, ӗнентерӳллӗн юрланӑ:
Бородатое купечество, важно и благочестиво утаптывая тяжёлыми ногами обильно выпавший снег, тесным стадом быков шагало за кряжистым, золотым духовенством; несло иконы, хоругви; соединённый хор всех церквей города громогласно и внушительно пел:

— Ӑна старик урам тӑрӑх йӑтса ҫӳренӗ, хӗрачи юрланӑ…
— Её старик по улице носил, а девчонка пела…

Хӗвел питӗ ҫуттӑн ялкӑшнӑ, певчисем вӑйлӑн, килӗшӳллӗн юрланӑ, вара ҫак пытарура хурлӑх темле тӗлӗнмелле ҫителӗксӗр пулни сисӗннӗ.
Ярко сияло солнце, мощно и согласно пели певчие, и был заметен в этих похоронах странный недостаток печали.

Чиркӳре фабрикӑри шкул учителӗ Греков, кушак аҫи пекрех ҫын тунӑ хор хитре юрланӑ, ҫамрӑксем нумай пулнӑ.
В церкви красиво пел хор, созданный учителем фабричной школы Грековым, человеком похожим на кота, и было много молодёжи.

Аслӑ Артамонова ку та кӑмӑла кайнӑ: вара Серафим Яков ҫинчен намӑссӑррӑн юрланӑ:
Артамонову старшему и это нравилось; тогда Серафим бесстыдно пел о Якове:

Платник вара, хӑй те ӳсӗрскер, тирпейлӗ урине тапа-тапа, каллех юрланӑ:
А плотник, тоже пьяненький, притопывая аккуратной ножкой, снова пел:

Серафимӑн ҫивӗч сасси, сӑмахсене янӑратса, йӑпатуллӑн юрланӑ:
А бойкий голосок Серафима, позванивая словами, утешительно пел:

Хӑй гитара пит ӑста каланӑ, чуна пырса тивмелле юрланӑ:
Она очень ловко играла на гитаре и трогательно пела:

Вӑрӑммӑн тӑсӑлакан кичем юрӑсем юрланӑ чух трактирсен чул стенисем, вӗсене пырса, пӑвса лартнӑ пек туйӑннӑ, хор хавассӑн, ҫӗкленӳпе юрланӑ чух, ула-чӑла тумсем тӑхӑннӑ маттур йӗкӗтсем юрланӑ чух — стенасене ҫил силлентерсе сарса пынӑ пек пулнӑ.
Когда пели тягучие, грустные песни, казалось, что каменные стены трактиров сжимаются и душат, а когда хор пел бойко, удало и пёстро одетые молодцы плясали — стены точно ветер колебал и раздувал.

Этемсен тусӗ ӗҫме пуҫласа янӑ промышленниксен ушкӑнӗн кӗтӳҫи тата ертсе пыраканӗ пулнӑ, вӑл хӑйӗн ӳсӗр кӗтӗвӗпе ӑҫта пырса кӗнӗ, ҫавӑнта пур ҫӗрте те музыка кӗмсӗртетнӗ, юрӑсем янӑранӑ, пӗрисем — хурлӑхлӑ, кичем пулнӑ, вӗсем чуна куҫҫуль тухмаллах ыраттарнӑ, теприсем — хаваслӑ та хӗрӳллӗ пулнӑ, вӗсене юрланӑ май урса кайнӑ пек ташланӑ; музыкӑран пысӑк параппана ҫапса янӑравсӑр ухлаттарни тата темле чарусӑр шӑхлич ҫинҫен шӑхӑрни ҫеҫ асра юлнӑ.
Друг человеческий был пастырем и водителем компании кутивших промышленников, и всюду, куда бы он ни являлся со своим пьяным стадом, грохотала музыка, звучали песни, то — заунывные, до слёз надрывавшие душу, то — удалые, с бешеной пляской; от музыки оставались в памяти слуха только глухо бухающие удары в большой барабан и тонкий свист какой-то отчаянной дудочки.

Малтанах ку пурнӑҫ ӑна хӑйӗн астарса яракан чарусӑр та намӑссӑр сӑмахӗсемпе тата туйӑмӗсемпе тӗлӗнтерчӗ, — ун ҫинчен вӑл унчченех илтнӗччӗ, анчах куҫпа тата та ытлараххине курчӗ: ку пурнӑҫра пӗтӗмпех ытлашши чарусӑр та ирӗклӗ пулнӑ, пӗтӗм ирсӗрлӗхпе намӑссӑрлӑх йӗрӗнмелле уҫҫӑн курӑнса тӑнӑ, ҫав намӑссӑрлӑх ҫинчен хурлӑхлӑ юрӑсем юрланӑ, Зинаидӑпа унӑн юлташ-хӗрӗсем ҫав намӑссӑрлӑха — юрату тенӗ, ҫав намӑссӑрлӑхра темле ҫивӗч, йӳҫӗрех эрехрен те хытӑрах ӳсӗртекен япала пулнӑ.
Вначале эта жизнь, превышая всё, что он слышал о ней, поразила его задорной наготою слов и чувств; всё в ней было развязано, показывалось с вызывающим бесстыдством, об этом бесстыдстве пели и плакали песни, Зинаида и подруги её называли его — любовь, и было в нем что-то острое, горьковатое, опьяняющее сильнее вина.

II сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

Ҫынсем, пӗр харӑсах мар пулин те, хыттӑн урра кӑшкӑрса ячӗҫ, кӑмӑлӗ ҫемҫелсе кайнӑ Наталья, хӗрарӑмсем сӑрса илнӗскер, сӑмса витӗр, сӑмахне юрланӑ пек тӑсса, каларӗ:
Недружно, но громко люди рявкнули ура; растроганная, окружённая бабами, Наталья сказала в нос, нараспев:

Вӑл каллех хӗрсене куҫ хӗссе илчӗ, унтан сасартӑк хайӗн сассине ташӑ кӗвви ҫине куҫарчӗ, вара унӑн хӗрӗ, — аллисене пуҫ хыҫне цыганла тытса, кӑкӑрӗсене кисрентерсе ҫуйӑхса илчӗ те ашшӗ юрланӑ тата хӗлӗхсем янӑранӑ кӗвӗ майӗпе ташша ячӗ:
Он снова подмигнул девкам и вдруг перевёл голосишко на плясовой лад, а дочь его, по-цыгански закинув руки за голову, встряхивая грудями, взвизгнула и пошла плясать под звонкую песенку отца и струнный звон.

Сак ҫинче лараканскер, вӑл кӗслине хӑйӗн шӗвӗр чӗркуҫҫийӗсем ҫине хучӗ те, ун хӗлӗхӗсене тымар пек кукӑрӑлса ларнӑ пӳрнисемпе хускаткаласа, суккӑр ыйткалакансем юрланӑ пек, янӑранӑ кӗвӗ майӗпе ташша ячӗ:
Сидя на скамье, положив гусли на острые свои колена, перебирая струны тёмными пальцами, изогнутыми, точно коренья хрена, он запел напевом слепцов-нищих, с нарочитой заунывностью и гнусаво, в нос:

Тихон ҫакӑн пек аппаланса ларни Никитӑна хулари Антонушка ятлӑ пӗр ухмаха аса илтерчӗ: ҫав ҫӑмламас, тӗксӗм сӑнлӑ, ури пӑрӑнса ларнӑ, тӑмана куҫӗсем пек ҫаврака куҫлӑ йӗкӗт хӑйӑр ҫине патакпа чӗркелесе ҫаврашкасем тунӑ, вӗсен варрине турпассемпе хулӑсенчен темле чӑтлӑхсем купаланӑ, купаласа ҫитерсен, вӗсене ҫавӑнтах урипе пусса лапчӑтнӑ та ҫиелтен хӑйӑрпа, тусанпа витсе хунӑ, ҫав вӑхӑтрах хӑй сӑмса витӗр юрланӑ:
Работа Тихона ему напоминала жуткого городского дурачка Антонушку: этот лохматый, тёмнолицый парень, с вывороченной в колене ногою, с круглыми глазами филина, писал палкой на песке круги, возводил в центре их какие-то клетки из щепочек и прутьев, а выстроив что-то, тотчас же давил свою постройку ногою, затирал песком, пылью и при этом пел гнусаво:

I сыпӑк // Леонид Агаков. Горький М. Артамоновсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 300 с.

— Вӑй-хӑвачӗ унӑн ӗлӗк те пулнӑ, анчах вӑл ураран ӳкиччен ташланӑ ҫӗрте тата сасси тытӑниччен юрланӑ ҫӗрте ҫеҫ палӑрнӑ.
— Энергия-то и раньше у нее была, но только в танцах до упаду и в песнях до хрипоты.

Саккӑрмӗш сыпӑк // Петр Золотов. Ажаев, В. Н. Мускавран инҫетре: роман / вырӑсларан П.Золотов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 242 с.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика