Поиск

Шырав ĕçĕ:

кӑмӑллӑ сăмах пирĕн базăра пур.

кӑмӑллӑ (тĕпĕ: кӑмӑллӑ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Кунта пулса иртнӗ те кӑмӑллӑ шухӑшсемпе киленсе пыракан лейтенантӑн кӗтмен инкекӗ.
И вот тут случилось то, чего увлечённый радостными мыслями лейтенант никак не ждал.

Вӑрҫӑ ҫулӗ ҫинче // Михаил Рубцов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 172–187 с.

Хӑйӗн кашни пушӑ минутӗнчех ун пирки шухӑшлани ҫинчен, ӑҫта та пулсан ҫул ҫинче, ҫывӑрса каяс умӗн ун ҫинчен шухӑшланипе машинӑн сивӗ ларкӑчӗ те ӑшӑ та кӑмӑллӑ вырӑн пулни ҫинчен, хӑрушӑ минутсенче савни сӑнарӗ курӑнса ӑна нимрен хӑрами туса хуни ҫинчен каласа пама мӗнле кӑна сӑмах тупнӑ пулӗччӗ.
чтобы рассказать ей, что каждая его свободная минута отдана ей, что, засыпая где-нибудь в дороге, он думает о ней и ему становится тепло и уютно на холодном сиденье машины, что в минуту опасности её светлый образ является к нему и делает его бесстрашным и хладнокровным.

Эпӗ — уҫа кӑмӑллӑ ҫынна юрататӑп.
Я люблю людей — душа нараспашку.

Раштав каҫӗ // Георгий Ефимов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 156–171 с.

Мана марля ӑшӗнчен унӑн пысӑк та кӑмӑллӑ кӑвак куҫӗ курӑнчӗ.
Но из этого марлевого тюрбана на меня вопросительно смотрели большие серые, такие правдивые и такие затравленные глаза.

Эпир — совет ҫыннисем // Георгий Ефимов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 127–144 с.

Ҫак майор, мӗнпур йӗрӗнчӗк ҫӗленсенчен пӗри, кирлӗ чухне кӑмӑллӑ та ырӑ чӗреллӗ пулнӑ пек пулма пултарчӗ.
Когда было нужно, он мог притвориться приветливым, даже простодушным, этот майор, одна из самых омерзительных гадин, каких я только там видела.

Тӑшмансем патӗнче ҫынсене килӗшме тӑрӑшакан хӗр, пӗр шухӑшсӑрах, мӑнкӑмӑллӑ салтаксене йӑпатма пултараканскер, кунта вара, тыткӑна юлнӑ, анчах парӑнман хулан гражданки, тӑшмана кураймасӑр пурӑнакан таса чунлӑ та тӳрӗ кӑмӑллӑ Совет хӗрӗ пулса тӑнӑ.
Кокетливая глупенькая барышня, изящная безделушка, умевшая беззаботно развлекать грубых, самодовольных солдафонов, становилась самою собой — советской девушкой, гражданкой своего пленённого, но не покорившегося города, искренней, честной, тоскующей и ненавидящей.

Анчах халӗ вӑл чӑтӑмлӑ та ӑста салтак, хӑйшӗн яланах хытӑ кӑмӑллӑ, салтаксемшӗн чи лайӑх та кирлӗ командир пулса тӑнӑ.
он стал выносливым и неприхотливым солдатом, суровым к себе, требовательным к подчинённым.

Эпос хывӑнни // Георгий Ефимов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 75–96 с.

Самантрах вӑл мӑнаҫлӑ та ырӑ кӑмӑллӑ паттӑр, маттур парторг Шашкона аса илнӗ.
Отчётливо мелькнул в его сознании парторг Шашко, величественный и прекрасный в своём самоотверженном боевом вдохновении.

Малик эшелонрах паллашнӑ ыр кӑмӑллӑ Куцевой та пулман.
Уже не стало хладнокровного добряка Куцевого, которого Малик помнил ещё по эшелону.

Анчах унӑн кӑмӑллӑ импровизацийӗ час сирӗлмерӗ, салтаксен ушкӑнӗ те часах саланмарӗ, унӑн юлташӗсем те часах пӑтӑ ҫинчен аса илмерӗҫ, аса илсессӗн, вӗресе типнӗ пӑттӑн юлашкине васкасах котелокран ӑса-ӑса илчӗҫ.
Но ещё не скоро рассеялось обаяние его импровизации, не сразу разошлась солдатская толпа, не сразу его товарищи, опомнившись, схватились за котелок спасать остатки выкипевшей каши.

Ӑҫта та пулин маршпа кайнӑ чух, е вӑрманта хутса ӑшӑтнӑ хӳшӗсенче вӑрҫӑ ҫинчен кирек мӗнле калаҫу пуҫласа ярсан та, унӑн яланах вӑрҫӑри кунӗсем ҫинчен мӗн каласа памалли тупӑнать; каласса та вӑл хаваслӑн та интереслӗ калать, нумай курса ирттернӗ уҫӑ кӑмӑллӑ ырӑ ҫынсем яланах ҫавӑн пек вара.
На какую бы военную тему ни заходил разговор по вечерам в жарко натопленной землянке или где-нибудь на марше, в лесном шалаше, всегда находил он, что вспомнить из собственной боевой жизни, и рассказывал он охотно и интересно, как рассказывают обычно бывалые люди с доброй и открытой душой.

Туссем // Михаил Рубцов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 66–74 с.

Анчах ҫавӑнтах вӑл сасартӑк ним сӑлтавсӑр уҫҫӑн ахӑлтатса кулса ярать те унӑн вунулттӑри ҫулӗсем ҫӗнтерсе те илеҫҫӗ — таҫта кайса кӗреҫҫӗ вара унӑн шайласа калаҫасси те, чӑтӑмлӑхӗ те — Люся ӗлӗк мӗнле пулнӑ, ҫавӑн пекех тухса тӑрать: хӑйӗн чӑн-чӑн ача-пӑчалла вӑрт-варт шухлӑхне пӑрахман уҫӑ та ырӑ кӑмӑллӑ ҫамрӑк хӗрача.
Но вдруг она заливалась громким смехом, для которого не было причины, и вдруг эти шестнадцать лет брали верх, и тогда куда девалась и рассудительность ее и выдержка: Люся становилась тем, чем она была, то-есть девочкой-подростком, непосредственной и милой своим чисто ребяческим, угловатым озорством.

Вуниккӗмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

— Ҫапла, эсир каланисем тӗрӗс, — Стронский ывӑҫ тупанӗсене хире-хирӗҫ тытнӑ аллисене шӑмӑллӑ, типшӗм чӗркуҫҫи хушшине хӗстерсе хӑйӗн умне пӑхать, ҫавна пула вӑл граждански ҫын евӗрлӗ, ҫав вӑхӑтрах тата ӑшӑ кӑмӑллӑ та ҫемьеллӗ ҫын пек туйӑнса кайрӗ.
— Да, вы правы, — Стронский глядел перед собой, сложив руки ладонь к ладони и зажав их между коленями, это как-то сразу делало его очень гражданским человеком и одновременно милым, семейным.

Вуннӑмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Михал Михалыч генерал кабинетӗнчен тара ӳксе ҫумӑр хыҫҫӑнхи антрацит катӑкӗ пек йӑлтӑртатса тӑракан пулса тухсан, унтан вӑл салху Павлушӑна ҫаклатса илсе кӑмӑллӑ йӑлтӑртатакан кулӑпа кулса хӑй хыҫҫӑн илсе тухса кайсан, мана тепӗр хут чӗнсе кӗртрӗҫ.
А когда Михал Михалыч вышел из кабинета генерала, вспотевший и сияющий, подхватил хмурого Павлушу и повлек за собой, меня вызвали снова.

Шувалов хӑйӗн ӑшӑ кӑмӑллӑ, анчах чухлакан тата кӑшт чеерех куҫӗсене ман енне ҫавӑрса пӑхрӗ.
Шувалов посмотрел на меня пытливыми, добродушно-хитроватыми глазами.

Ҫӗрле унӑн пит-куҫне никам та курмасть, ҫавӑнпа вӑл канӑҫлӑхпа киленнӗ чух кӑмӑллӑ та уҫӑ.
Ночью никто не видит лица командира, и он шутлив и находчив.

Тӑххӑрмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Ҫӳхе сӑмсаллӑ хӑвӑрӑлчӑк машинӑсене курсан, манӑн ӑшӑм-чиккӗме ӑшӑ та кӑмӑллӑ туйӑм пырса кӗрет.
Мы привыкли относиться к ним, как к живым существам.

Кӑмӑллӑ та тарават медсестрасем, унччен Одессӑри медицина институтӗнче вӗреннӗ студенткӑсем, хӑйсен ӗҫне правур та пӗлсе тӑваҫҫӗ.
Милые, услужливые медицинские сестры, бывшие студентки Одесского медицинского института, проворно и умело делали свое дело.

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Сехет-и унта, портсигар-и е укҫа енчӗкӗ, нимӗҫсемшӗн пурте кӑмӑллӑ япаласем, — ӑнлантарнӑ вӑл кайран юлташӗсене.
Часишки там, или портсигар, или кошелёк, — это им очень интересно, — пояснил он потом товарищам.

Разведчиксем // Михаил Рубцов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 46–54 с.

Ҫавӑнпа та ротӑра пурте: мӗнле-ха вара Чередников пичче кӑмӑллӑ та тӳрӗ ҫын, коммунист, кирлӗ пулсан юлташне хӑйӗн ҫур пайне пама хатӗрскер, ротӑри салтаксем юратакан качча енчӗксӗр хӑварнӑ, тесе тӗлӗнчӗҫ.
Поэтому все в роте удивились, как это дядя Чередников, — человек душевный, справедливый, коммунист, готовый, если надо, для товарища половину своего солдатского мешка разгрузить, лишил общего любимца такой памятки.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика