Поиск

Воропаев

Таврара халь пӗр сасӑсем ҫеҫ кӗрлеҫҫӗ, вӗсене Воропаев илтет ҫеҫ мар — куҫӗсемпе те курать темелле.
В природе существовали сейчас одни звуки, Воропаев почти осязал их.

Хӑй ҫине никам та пӑхманнине кура, Воропаев шӑппӑн тӗттӗм пусма ҫинелле тухрӗ те сада анчӗ.
Видя, что на него не обращают внимания, Воропаев потихоньку вышел на темную лестницу и спустился в сад.

Воропаев ҫитӗннисен ушкӑнне кайса тӑчӗ.
Воропаев отошел к группе взрослых.

Лешӗ пӳлӗмелле кӗчӗ те ирӗксӗрех ҫарти пек тӳрленсе тӑчӗ — Воропаев сасси ҫав тери витӗмлӗн илтӗнчӗ.
Тот шагнул в комнату и невольно вытянулся по-военному — так внушительно прозвучал воропаевский призыв.

— Ун вырӑнне Воропаев юлташ вӑрҫӑ ҫинчен мӗн те пулин каласа патӑр.
— Лучше пусть товарищ Воропаев расскажет что-нибудь про войну.

— Анчах мӗне эсир ниме тӑман япала мар тесе шутлатӑр? — Воропаев ҫине пӑхмасӑрах ыйтрӗ «Ҫӑмха».
— А что не чепуха? — не поднимая на Воропаева глаз, с вызовом спросил «Колобок».

— Ну, апла пулсан, сирӗн хушӑра эпӗ чи кӗҫӗнни, Ковровран та кӗҫӗнреххи, — терӗ ӑна Воропаев, — мӗншӗн тесен манӑн хӑрах ура ҫук, ку ӗнтӗ, паллах, нимӗнех те мар, виҫӗ аяк пӗрчи ҫук, ку та нимех те мар, ӳпкере пӗртте кирлӗ мар шӑтӑк пур тата кӗлеткене те темиҫе ҫӗртен шӑтарнӑ — чӑн та ниме тӑман япала.
— Ну, стало быть, я самый младший из вас, младше Коврова, — отвечал ей Воропаев, — потому что у меня нет ноги, что, конечно, не имеет большого значения, нет трех ребер, что совсем уж пустяки, да имеется совершенно необязательная дырка в легких и несколько дырок в корпусе — сущая чепуха.

— Ҫук, сирӗн ушкӑн мана кӑмӑлсӑрлатаймӗ, — терӗ Воропаев.
— Ну, меня ваша компания не расстроит, — сказал Воропаев.

Воропаев тӳрех ҫакна ӑнланчӗ: кунта пӗр суя самах та кӑларма юрамасть.
Сразу же понял Воропаев, что тут нельзя произнести ни одного слова неправды.

Вӑл хумханать, мӗншӗн тесен пур ачасен ячӗпе калаҫать, — кӑна Воропаев ҫавӑнтах чухласа илчӗ.
Она волновалась, потому что, как Воропаев догадался, ораторствовала от лица всех.

— Эпир сире пӗлетпӗр, Воропаев юлташ — пуҫларӗ калаҫма кӑвак куҫлӑ хӗрача, — сирӗн ҫинчен пире нумай каласа пачӗҫ.
— Мы уже знаем вас, товарищ Воропаев, — первой начала девочка с синими глазами, — о вас нам много рассказывали.

— Эпӗ сирӗн пата Воропаев юлташа илсе килтӗм, — терӗ савӑнӑҫлӑ саспа Мария Богдановна.
— Я привела к вам товарища Воропаева, — радостным тоном произнесла Мария Богдановна.

Ачан кӗлетки мӗншӗн ҫавӑн пек пулнине хӑвӑрт ӑнланса илчӗ те, Воропаев хӗрелсе кайрӗ, именсе, куҫӗсене урӑх еннелле пӑрчӗ.
Вдруг догадавшись, отчего у ребенка такая фигура, Воропаев покраснел и стыдливо отвел глаза в сторону.

Воропаев ҫак ачан вирелле тӑракан ҫӳҫлӗ пуҫне, типшӗм мӑйне, ҫулӗсене кура мар ансӑр хулпуҫҫийӗсене асӑрхаса илме ӗлкерчӗ.
Воропаев успел заметить вихрастую голову, худую шейку, не по возрасту узкие плечики.

Ҫакӑн пек сӑмахсӑр калаҫу пынӑ вӑхӑтра Воропаев пӳлӗме пӑхса ҫаврӑнчӗ.
И, пока длился этот немой разговор, Воропаев осторожно огляделся.

— Ҫапах та, юр ҫук пулсан вырӑс ҫынни ниме тӑман япала вӑл, — терӗ Воропаев кулса.
— А все-таки русский человек без снегу — ничто, — рассмеявшись, сказал Воропаев.

Воропаев чирлесе ӳкнӗренпе ҫутҫанталӑк чылаях улшӑннӑ.
Многое изменилось в природе с тех пор, как Воропаев слег.

Софья Ивановна (малтан вӑл унӑн пӗр сӑмахне те ӗненмерӗ) Воропаев валли кивҫен укҫа — ссуда илни ҫинчен, ҫурт ҫине юсани, кантӑк илни ҫинчен, пӗтӗм килхушшине пахча-ҫимӗҫ лартма (е Воропаев мӗн шухӑшлать, ҫавна тума) чавса тухни, тимӗр хапха хатӗрлесе хуни, карта тумалӑх чул туртса тултарни, виҫҫӗр тӗм ҫӗр ҫырли лартни тата кашкӑр тытакан пысӑк йышши йытӑ ҫури туянса яни ҫинчен ҫырать; унтан вӑл хӑюсӑррӑн Воропаевӑн малашне мӗн ӗҫлесси ҫинчен тата хӑйпе пӗрле хуҫа пулма тытнӑ шухӑша (тем курса тӑрӑн!) ку пӑрахман-и-ха тесе ыйтать Софья Ивановна ача сачӗн пуҫлӑхне Мускавран часах пӗр ача («ответлӑскер», тесе ҫырнӑ хӑй) килсе ҫитмелли ҫинчен пӗлтерни тата ҫавӑн пекех хӑйӗн Танечка ятлӑ внукӗ те Мускаври тусне хытӑ кӗтни ҫинчен Воропаева пӗлтерет.
Софья Ивановна писала ему (он сначала не поверил ни одному ее слову), что получила для него ссуду, починила крышу, купила стекла, перекопала весь дворик «под огород или что вам угодно», припасла железные ворота, натаскала камня-ракушечника на целый сарай, посадила три сотни кустов клубники, достала щенка-волкодава, и теперь робко спрашивала, каковы будут его планы на дальнейшее и не раздумал ли он, чего доброго, хозяйствовать совместно с нею; в осторожных выражениях она сообщала Воропаеву, что уже предупредила заведующую детским садом о скором прибытии из Москвы некоего («ответственного» — как она писала) мальчика, а также о том, что ее внучка Танечка тоже ждет не дождется появления в доме московского сотоварища.