Поиск

Шырав ĕçĕ:

пулса (тĕпĕ: пул) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Юри тӗлӗннӗ пек пулса ҫеҫ: — Мӗн тетӗн эс? — тесе ыйтрӑм эпӗ.
Я только сказал с притворным изумлением: – Да что ты?

Вуниккӗмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ч. патне, чапа тухнӑ Ч. патне каяс тенӗ шухӑш каҫхинех пурччӗ-ха манӑн, анчах вӑл шухӑш мана ытла хӑюллӑ пек туйӑнчӗ, вӑл вӗт тахҫан Ленинград шкулӗн геройӗччӗ, унтан вара Совет Союз Геройӗ пулса тӑчӗ ӑна пӗтӗм ҫӗршыв пӗлсе те юратса тӑрать.
Эта мысль — поехать к Ч., к знаменитому Ч., который был когда-то героем Ленинградской школы, а потом стал Героем Советского Союза, которого знает и любит вся страна, — была у меня еще ночью, но тогда она показалась мне слишком смелой.

Вунпӗрмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Кира валли вӑл чулмекӗ-чӳлмекӗпе чечек йӑтатчӗ — яланах пӗр йышшине илетчӗ-ха тата, ҫавӑнпа Кира пӳлӗмӗ чей розипе примул чечекӗнчен тунӑ пӗчӗк питомник пек пулса тӑчӗ.
Он приносил Кире цветы в горшках — всегда одни и те же, так что ее комната превратилась в маленький питомник чайных роз и примул.

Вуннӑмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Пуласса тем те пулса иртрӗ ӗнтӗ, ун ҫинчен калаҫас тесен пӗтӗм пурнӑҫа ҫитмелле пек туйӑнать.
хотя произошло так много, что разговоров об этом могло бы, кажется, хватить на целую жизнь.

Ҫапла кун хыҫҫӑн кун иртрӗ, юлашки хут тӗл пулнӑран вара мӗн-мӗн пулса иртни ҫинчен эпир ҫаплах калаҫаймарӑмӑр-ха.
Так прошло несколько дней, а мы еще не говорили о том, что произошло после нашей последней встречи,

Урамра пачах тӗттӗм пулса тӑчӗ, ку лайӑх та пулчӗ-ха тепӗр тесен, кунта лара-лара, вӑхӑтран вӑхӑта чӳрече ҫине пӑхма ҫӳрени аван та мар-ха.
Теперь на улице совсем стемнело, и это было прекрасно, потому что стало наконец неудобно, что я так долго сижу в этом садике и время от времени хожу смотреть на окна.

Саккӑрмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

— Ӑна мӗн пулса тӑнинчен те пӗлме пулать.
— Можно судить по результатам.

— Малалла мӗн пулса тӑчӗ-ха, — терӗ Кораблев каллех.
— Ну, а дальше что же? — продолжал Кораблёв.

Амӑшӗ вилни вӗсене тата ытларах ҫывхартрӗ, — акӑ мӗнле пулса тухать.
И эта смерть очень сблизила их — вот в чём дело.

Халӗ мӗнле пулса кайнӑ?
Каков он стал?

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ҫавӑн пек пулса тухать вӗт, тӗрӗс-и?
Похоже, правда?

Мӗнле ӗмӗт пуррине ҫеҫ ниҫтан туйса илеймерӗм-ха, мӗншӗн тесен Николай Антонычпа Ромашка хушшинче пӗр кӑмӑллӑх ҫинче ӗлӗк мӗнле пулса иртнипе ҫеҫ тишкерме пултаратӑп-ха эпӗ, халь ҫав пӗр кӑмӑллӑх мӗнле иккенне питӗ начар пӗлетӗп.
Я только не мог догадаться, что это была за цель, потому что мне приходилось судить по старым отношениям между Николаем Антонычем и Ромашкой, а новые я знал очень плохо.

— Астумастӑп, Ромашов пулмалла, — терӗ вӑл, йӗрӗннӗ пек пулса.
— Не помню… кажется, Ромашов, — отвечала она небрежно.

Улттӑмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ҫаплах пулса тухрӗ те.
Так и вышло.

— Анчах вӑл тахҫанах пулнӑ-ҫке-ха, — терӗ вара, тинех тӗлӗннӗ пек пулса.
— Но это было очень давно, — наконец сказал он, как будто удивившись.

Пиллӗкмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Карчӑк ҫине портьера шӑтӑкӗ витер кӑна пӑхрӑм та, ҫав шӑтӑк мана Катьӑпа иксӗмӗр хушӑра мӗн пулса иртнине кӑтартакан объектив пек курӑнчӗ, мӗн палӑрасси минутсерен лайӑхланса пынӑ пек пулчӗ.
Я смотрел на старушку через дырку в портьере, и эта дырка была как бы объективом, в котором всё, что произошло между мной и Катей, с каждой минутой становилось яснее, словно попадало в фокус.

Тӑваттӑмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Эп пырса кӗнӗ вӑхӑтра Иван Павлыч кӑмака хутма тытӑннӑччӗ, хулӑн та ҫӑмламас френчӗпеччӗ вӑл, эпӗ хам вӗреннӗ чухнех вӑл ҫапла кукленсе ларса кӑмака хутса янине курма хӑнӑхнӑччӗ, иртнӗ ҫулсем те иртмен пек, каллех эпӗ хама шкул ачи пек туйрӑм, тӑххӑрмӗш класра вӗреннӗ чух Катя патне Энскӑна тухса кайнӑччӗ те, ҫапла ҫавӑн чухне пулса иртнӗ асар-писер «аслати» хускалассӑнах туйӑнчӗ.
Когда я вошёл, Иван Павлыч сидел на корточках и растапливал печку, и это была такая привычная картина — Иван Павлыч в своём старом толстом мохнатом френче, растапливающий печку, — что мне даже показалось, что не было всех этих лет, что я по-прежнему школьник и что сейчас будет страшный «гром», как в девятом классе, когда я уехал в Энск за Катей.

— Юрӗ, докладной ҫыру ҫырӑр эппин эсир, — терӗ вӑл мана, ҫавна хамах ҫырма тивнӗшӗн хӗрхеннӗ пек пулса.
— Ладно, напишите докладную записку, — сказал секретарь таким тоном, как будто он сожалел, что мне придётся писать эту докладную записку…

Виҫҫӗмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Пӗр самантлӑха вӑл ӗлӗкхи Ромашках пулса тӑчӗ, ҫав материалсене ӑна каласа парсан, хӑйне миҫе процент усӑ пулассине шутланӑ пек курӑнчӗ вӑл.
На секунду он превратился в прежнего Ромашку, подсчитывающего, сколько процентов прибыли получится, если я проговорюсь, что это за материалы.

Иккӗмӗш сыпӑк // Валентин Урташ, Илпек Микулайӗ. Вениамин Каверин. Икӗ капитан. Валентин Урташпа Николай Илпек куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

Ман ҫумма ларса темӗн ҫинчен сӑмах пуҫларӗ, анчах эпӗ йӗрӗннӗ пек пулса ӑна чартӑм та Таньӑна итлем пек туса ҫаврӑнса лартӑм.
Он подсел ко мне и стал что-то говорить, но я довольно презрительно остановил его и отвернулся, как будто слушая Таню.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика