Поиск

Шырав ĕçĕ:

таса сăмах пирĕн базăра пур.

таса (тĕпĕ: таса) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Анюта вӑл, ҫав тери ырӑ кӑмӑллӑ таса чунлӑ ҫын.
Ведь она хороший, очень светлый человек, Анюта.

Вунсаккӑрмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Сӑмсана табак, таса мар ҫын ӳт-тирӗн, чӗрӗ сиплӗхӗпе тутлӑ шӑршине ҫухатман вӑрман курӑкӗн шӑршисем пырса ҫапрӗҫ.
Меня обдало запахами табака, нечистого человеческого тела и животворным, неистребимым ароматом увядающей лесной травы.

Вунтӑваттӑмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Кружкӑсене баклашкӑран спирт ярса пачӗҫ, унта тултан илсе кӗнӗ таса шыв хушрӗҫ.
Налили в чашки спирту из баклажки, принесенной отцом, развели его водой из горного ключа.

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

— Халь ӗнтӗ эпир Чавановкӑран таса чӗрепе тухса кайма пултаратпӑр, — терӗ Яков.
— Вот теперь мы можем со спокойным сердцем покинуть Чабановку, — сказал Яков.

Пиллӗкмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Ун ҫине ӳкнӗ хӗвел ҫути унӑн имшеркке кӗлеткине шалтан витӗрех ҫутатнӑ пек курӑнчӗ, вара унӑн лапсӑркка кӑвак ҫӳҫӗ те, ватӑлнӑ пулсан та йӑлтӑрккине ҫухатман таса куҫӗ те ҫутӑраххӑн йӑлкӑшнӑн туйӑнчӗ.
Лучи солнца обрызгали его и будто изнутри просветили его щуплую фугурку, седые растрепанные волосы и чистые, несмотря на глубокую старость, глаза.

Тӑваттӑмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Ҫул ҫинче эпӗ пӗр плитка шоколад ҫисе ятӑм, тумлам-тумламӑн сӑрхӑнса хрусталь пек таса шыв тулнӑ чул чашӑкран шыв ӗҫрӗм.
В пути я съел плитку шоколада, напился из каменной чаши, выдолбленной руками человека, куда капля за каплей стекала чистая, как хрусталь, вода.

Вӗсем таса сенкер тӳпепе ҫутӑ кӑвак тусен мӑкланса кайнӑ чул тусем евӗрлӗ курӑнаҫҫӗ.
Похожие на фоне голубого неба и недалеких светло-синих гор на обросшие мхом утесы.

Иккӗмӗш сыпӑк // Яков Зверев. Первенцев, А.А. Чыса ҫамрӑкран упра: роман / вырӑсларан Я.Зверев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 482 с.

Ҫил чарӑннӑ, тӑман лӑпланнӑ, унчченхинчен те таса пӗлӗтре ҫӑлтӑрсем ялкӑшаҫҫӗ.
Ветер стих, метель спала, небо было необыкновенно чисто, точно отполированное пургой, и всё сияло звёздами.

Ёлка // Михаил Рубцов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 319–328 с.

Вӗсен таса та уҫӑ кӑмӑллӑ пичӗсем ҫинче ачасенни пек хаваслӑх ялкӑшса тӑчӗ.
На их широких, открытых, простодушных лицах сияло выражение детского счастья.

Вуласа тухсан ҫырӑва хутласа таса енчӗкне хучӗ те кӗсйине чикрӗ, кайран сехечӗ ҫине пӑхса илчӗ.
Потом он сложил письмо, сунул его в бумажник, убрал в карман и взглянул на часы.

Ӗмӗт тулчӗ! // Михаил Рубцов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 319–328 с.

Сире эпир пӗтӗм таса чӗререн ҫӗнӗ ҫул ячӗпе сывлӑх сунатпӑр.
От чистого сердца поздравляем вас с Новым годом.

— Ҫийӗр, ҫийӗр, ан вӑтанӑр, чӑн-чӑн таса кӑмӑлтан ярса панӑ ҫимӗҫсем вӗсем.
— Кушайте, не стесняйтесь, от самого чистого сердца присланы, от самой, как говорится, глубины души.

Хӑйсен умне сарса хунӑ икӗ таса питшӑлли ҫине виҫӗ фляга хунӑ, пысӑк турамсемпе туранӑ сысна салли, шӑннӑ колбаси тата хӑймапа пӗҫернӗ йӑвасем кӑларса хунӑ.
На двух чистых полотенцах лежали перед ними три алюминиевые фляги, горка крупно нарезанного пожелтевшего свиного сала, искрившиеся жиром куски колбасы, и бурые коржики, выпеченные на сметане, по всем правилам мирного времени.

Вӑл таса нимӗҫ чӗлхипе: — Шӑплан, йӗрӗнчӗк! Ҫак сӑмахсене калама хӑйнӑ ан пултӑр! — тенӗ вӑл фрауна.
На чистейшем немецком языке она произносит: — Молчи, негодяйка! Не смей говорить этих слов!

Хамӑрӑннисем // Михаил Рубцов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 281–304 с.

Вӑл хӑнасенчен кӑшт аяккарах тӑрать, ҫар гимнастеркипе, погонсӑр, тӗсӗ каярах панӑ шӑлаварне йӑлтӑртатса тӑриччен ҫутатнӑ атти кунчине чикнӗ, хӑй вӑл лутрарах, те вара савӑнӑҫне ытла палӑртмаллах кӑтартас мар тесе, те алли хӑнӑхнипе, машинӑн таса та йӑлтӑртатса тӑракан кожухне сӑтӑркаласа тӑрать.
Невысокий человек в военной гимнастёрке без погон, в стареньких армейских шароварах, заправленных в поношенные, но до блеска начищенные кирзовые сапоги, стоял поодаль от гостей и хозяев и не то машинально, не то чтобы скрыть волнение, рукой обтирал и без того сияющий кожух новой машины.

Николай Харитонов сапёр // Михаил Рубцов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 270–280 с.

Ют ҫӗршыври ҫилсемпе хуралнӑ, ывӑнса ҫитнӗ сӑнӗ ҫинче пӗркеленчӗксем ҫухалсанах ман умма татах партбилет ҫинчи ҫаврака питлӗ, таса куҫлӑ ҫамрӑк тухса тӑчӑ.
Морщины разгладились на его усталом волевом лице, крепко выдубленном чужими ветрами И снова начал он походить на того круглоликого ясноглазого парня, что глядел с фотографии на партийном билете.

Пӗр хуларан // Михаил Рубцов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 249–269 с.

Вӑл, мухтавлӑ ҫар фашизм аллинчен хӑтарнӑ выльӑхсене харпӑр хӑй килӗрсене илсе кайма пултаратӑр, тесе таса вырӑс чӗлхипе пӗлтернӗ.
На чистейшем русском языке он заявил им, что они могут разбирать свой скот, освобождённый из рук фашизма доблестными войсками.

Кӗтмен ҫӗртен, таса вырӑс чӗлхипе пӗри: — Майор юлташ! — тесе хыҫран чӗнчӗ.
И вдруг кто-то не очень громко и на чистейшем русском языке окликнул сзади: — Товарищ майор!

Ҫак, сӑрт ҫинче ларакан ытла та илемлӗ, курортлӑ хула — Баньска-Быстрица вӑрҫӑ вӑхӑтӗнче восстани тӑвакан словаксен тӗп хули пулса тӑнӑ, ҫак вӑхӑтра вара унӑн тӗттӗм те тӑвӑр, таса урамӗсем пушахчӗ.
Тёмные, узкие, чистенькие улочки удивительно красивого горного курортного городка Баньска Быстрица, волею военной судьбы превратившегося в столицу словацкого восстания, в этот час были совершенно пусты.

Вӗсем каласа ӗненмелле мар испытанинчен таса юлташлӑха пула ҫӑлӑнса тухнӑ.
Они были спасены чудом дружбы из самых невероятных испытаний.

Пӗр тӑвансем // Михаил Рубцов. Полевой Б.Н. Эпир — совет ҫыннисем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1951. — 338 с. — 219–229 с.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика