Корпус чувашского языка

— Вӑл килчӗ-им-ха? — ыйтрӑм эпӗ, вара арӑма каллех курайми пулса кайрӑм.

— Разве он здесь? — спросил я, и вся злоба на нее поднялась опять.

XXVII // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Ҫав урӑххи мар пулсан, мӗн пулса иртни, тен, пулмастчӗ те пуль; анчах унӑн сӑн-питӗнче юратма тата хӑй ерӗшкипе пӗрле телей курма чӑрмантарнишӗн кӑмӑлсӑрланни, кӳренни сисӗнчӗ — сисӗнмерӗ пулсан та, чи малтанхи самантра мана ҫавӑн пек туйӑнчӗ.

Если бы оно было одно, может быть, не случилось бы того, что случилось; но в выражении ее лица было, по крайней мере показалось мне в первое мгновенье, было еще огорченье, недовольство тем, что нарушили ее увлечение любовью и ее счастье с ним.

XXVII // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Эпӗ те ҫапла пулса тӑтӑм.

И я вступил в это состояние.

XXVI // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Е тата унтан та начартарах: айӑпсӑр тесе кӑтартасшӑн пулса, усал ӗҫе юриех ҫавӑн пек хӑюллӑн, чӑрсӑррӑн тӑваҫҫӗ.

Или еще хуже: нарочно такая смелость, дерзость в преступлении, чтобы дерзость эта служила признаком невинности.

XXVI // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Эпӗ вара хамӑн хаярлӑха пӗтӗмпех ирӗке ятӑм — эпӗ тискер кайӑк пулса тӑтӑм, усал та чее тискер кайӑк.

И я дал волю моей злобе — я сделался зверем, злым и хитрым зверем.

XXVI // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Тен, пулса иртнӗ хыҫҫӑнхисем пуласси умӗнхи минутсене кайран ҫавӑн пек тӗксӗм сӑн ҫаптарчӗҫ пулӗ.

Может быть и то, что после того, что случилось, все предшествующие минуты в моем воспоминании получили мрачный оттенок.

XXVI // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Мӗн пулса иртни эпӗ ҫапла шухӑшланипе пулса иртрӗ-и е эпӗ ӑна малтанах сиссе тӑнипе-и, — ҫакна пӗлместӗп.

Оттого ли произошло то важное, что я так думал, или оттого, что предчувствовал, — не знаю.

XXVI // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Вӑл ҫакна асӑрхарӗ те тимлӗрех пулса итлеме хушрӗ; вара эпӗ тӑтӑм та каллех хамӑн вакуна кайрӑм.

Он заметил это и стал требовать к себе внимания; тогда я встал и ушел опять в свой вагон.

XXV // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Пӗр япали ҫеҫ — хама хам шеллени — ҫакна тума чарса тӑчӗ, унсӑр пуҫне эпӗ тата арӑма чӑтма ҫук курайми пулса ҫитрӗм.

Одно, что мешало это сделать, была жалость к себе, тотчас же непосредственно за собой вызывавшая ненависть к ней.

XXV // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Умра вара манӑн кӗвӗҫӳ вутне чӗртекен пӗр вӗҫсӗр картинӑсем, пӗринчен тепри вӑтанусӑр-намӑссӑртархскерсем, уҫӑмлӑн туха-туха тӑма пуҫларӗҫ — пӗтӗмпех ҫавӑн ҫинчен, унта хамсӑр мӗн пулса иртни, арӑм мана мӗнле улталани, сутни ҫинчен.

И оно не переставая с необычайной яркостью начало рисовать мне разжигающие мою ревность картины, одну за другой и одну циничнее другой, и все о том же, о том, что происходило там, без меня, как она изменяла мне.

XXV // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Тӗттӗм ҫӗрте выртма мана хӑрушӑ пулса кайрӗ, эпӗ шӑрпӑк ҫутрӑм та, сарӑ стеналлӑ ҫак пӳлӗмре мана пушшех те хӑрушшӑн туйӑнчӗ.

Мне жутко стало лежать в темноте, я зажег спичку, и мне как-то страшно стало в этой маленькой комнатке с желтыми обоями.

XXIV // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Вӑл ҫеҫ те мар, ҫав каҫ иккӗшӗн хушшинче мӗн пулса иртнӗ хыҫҫӑн вӗсем кӑштах намӑсланма та пуҫларӗҫ».

Но что они оба, главное она, испытывали некоторый стыд после того, что случилось с ними?»

XXIV // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Музыка итлесен, ҫав музыкине ҫыракан ҫыннӑн кӑмӑл-туйӑмӗ мӗнле пулнӑ, манӑн кӑмӑл-туйӑм та тӳрех ҫавӑн пек пулса каять.

Она, музыка, сразу, непосредственно переносит меня в то душевное состояние, в котором находился тот, кто писал музыку.

XXIII // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

— Санӑнни пек кӑмӑлпа пирӗшти те килӗштерсе пурӑнаймасть, — вара, яланхи пекех, ман чуна ыраттарас тесе, мана вӑл хамӑн йӑмӑкпа пулса иртнӗ ӗҫе аса илтерчӗ (эпӗ пӗррехинче, хама хам тытса чараймасӑр, йӑмӑка кӳрентерсе пӗтернӗччӗ; ҫакӑншӑн эпӗ ӳкӗннине вӑл пӗлетчӗ, ҫавӑнпа халь юриех ҫав вырӑнтан чиксе илчӗ).

— Это такой характер, с которым ангел не уживется, — и, как всегда, стараясь уязвить меня как можно больнее, она напомнила мне мой поступок с сестрой (это был случай с сестрой, когда я вышел из себя и наговорил сестре своей грубости; она знала, что это мучит меня, и в это место кольнула меня).

XXII // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Эпӗ хӑраса кайнӑ сӑн-питпе сасартӑк пӳлӗме кӗрсе ним чӗнмесӗр тӑнӑ хыҫҫӑн вӗсене, паллах, аван мар пулса кайрӗ.

Я вдруг с испуганным лицом вошел в комнату и замолчал.

XXI // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Балсенче ҫывӑхланнине, тухтӑр хӑйӗн пациенткипе ҫывӑхланнине, искусствӑна, живопиҫе, уйрӑмах музыкӑна пула пӗр-пӗринпе ҫывӑхланнине чарса тӑрас тетӗн пулсан, эсӗ ҫын кулли ҫеҫ пулса юлатӑн.

Надо сделаться посмешищем людей, если препятствовать близости на балах, близости докторов с своей пациенткой, близости при занятиях искусством, живописью, а главное — музыкой.

XXI // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Эпӗ тискер сӑнлӑ пулса кайрӑм пулмалла, мӗншӗн тесен Лиза та ман ҫине тӗлӗнсе пӑхрӗ.

Должно быть, я был страшен, потому что и Лиза смотрела на меня странными глазами.

XXI // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Анчах ун пек тӑвас пулсан, эпӗ унран хӑранӑ пек пулса тухать.

Но сделать так — значило признаться, что я боюсь его.

XXI // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Эпӗ кӗвӗҫнипе пулас, вӗсем хушшинче ҫавӑнтах, темле, электричество токӗ пулса тӑнӑн туйӑнчӗ: вӗсем епле пӑхкалани, кулкалани пӗр евӗрлехчӗ.

И, вероятно вследствие моей ревности, между ним и ею тотчас же установился как бы электрический ток, вызывающий одинаковость выражений, взглядов и улыбок.

XXI // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Малтанхи кунах, тӗл пулсан пӗрремӗш сехетрех эпӗ ун ҫине кайран мӗн пулса иртни хыҫҫӑн епле пӑхмаллаччӗ, ҫавӑн пек пӑхрӑм.

Мои отношения к нему в первый день, в первый час моего свиданья с ним были такие, какие они могли быть только после того, что случилось.

XXI // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.