Поиск

Шырав ĕçĕ:

уншӑн (тĕпĕ: ун) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Акулина Андреевна ашшӗне — дворецкий, амӑшне ключница туса хунӑ, анчах вӑл вӗсене те питех ирӗк паман, ялан хӑратса, пӑхӑнтарса усранӑ, — ҫапах та, уншӑн ҫакӑ та ҫителӗксӗр пулнӑ, унӑн чӑн-чӑн помещица пуласси килнӗ, — вӑл династилле интерессемпе пурӑннӑ.
Отец Акулины Андреевны был сделан дворецким, мать ключницей, да она и им потачки не давала, а держала их в страхе и повиновении — и всего этого было ей мало, ей хотелось открыто и явно быть помещицей, она стала питать династические интересы.

III // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Ҫиме пачах пӑрахнӑ, анчах уншӑн икӗ хут ытларах ӗҫме пуҫланӑ.
Есть перестал, а пить стал вдвое больше.

Титӑн Митькӑна нумай шырамалла пулман, вӑл хупахра ҫара уран ларнӑ, аттине сутса эрех ӗҫме ӗлкӗрнӗ те пулнӑ ӗнтӗ, хӑй хыттӑн кӑшкӑрнӑ: «Ҫавӑн пек эсреле служить тума килӗшместӗп, патшана служить тӑвас килет, салтака каятӑп, манӑн аттем-аннем ҫук, халӑхшӑн служить тӑватӑп, эпӗ ӗнтӗ уншӑн тарҫӑ мар, каялла каймастӑп, вӑйпах илсе кайсан, хама хирӗҫ ҫылӑх тӑватӑп, туршӑн та тӑватӑп», тенӗ.
Титу не пришлось долго Митьку искать; он сидел босиком в питейном доме, уже выпивши на сапоги сивухи, и громко кричал: «Не хочу служить аспиду такому, хочу царю служить, в солдаты пойду, у меня пет ни отца ни матери, за народ послужу, а уж я ему не слуга и назад не пойду, а силой возьмет, так грех над собой совершу, ей-богу, совершу».

II // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Ну, эп сана кӑмӑла каймастӑп ӗнтӗ, ырӑ ҫын пулса уншӑн каҫар эс мана, анчах ҫӗнӗлле вӗренме кая юлтӑм эпӗ, ҫулсем иртрӗҫ; тата мӗнех вара, эп сана вӗренпе кӑкарса тытса усрамастӑп, эс Молдавине, арӑмун именине кайма пултаратӑн».
Ну, я тебе пришелся не по нраву, прости великодушно, а уж переучиваться мне поздно, мне не под лета; да и что же, я тебя не на веревочке держу, ступай себе в Молдавию в женино именье».

Старик кая юлса пырсассӑн, уншӑн пысӑк хурлӑх пулнӑ, ун пек чух пӗр ӑна ҫеҫ мар, унӑн яланхи тарҫи пулнӑ Танькӑна та, молдаванкӑна та лекнӗ.
Горе бывало старику, если он опоздает, тут доставалось не только ему, но и Таньке, служившей при нем корнаком, и молдаванке.

Паллах ӗнтӗ, ку манӑн тивӗҫ, турӑ мана хуҫалӑха тытса пыма помещике лартнӑ, уншӑн леш тӗнчере манранах ыйтӗҫ; ҫапах та, чӑн-чӑн наследник пулнӑ пулсан авантарах!»
Оно, конечно, это мой долг, на то я и поставлен богом в помещики, чтобы хозяйничать, на том свете с меня спросится; все же лучше, если бы был настоящий наследник!»

Ӗненетӗр-и, ҫавӑнтанпа кашни эрнерех манӑн костюмсене пӗчӗклетсе ҫӗлеҫҫӗ, эпӗ уншӑн савӑнатӑп, анчах кунпа пӗрлех, тӗрӗссипех калатӑп сире, хӑрушӑ мана, хӑрушӑ, тата чӗре те ыратать.
Поверите ли, что с тех пор каждую неделю мне перешивают костюмы, и я радуюсь этому, а с тем вместе, признаюсь вам, страшно, страшно и больно.

Вӑрӑ чакак // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 3–29 с.

Чӗрере питӗ йывӑрччӗ, ҫав тери йывӑр, анчах савӑнмалли минутсем те пурччӗ-ха; мана хамӑн талантшӑн упраса усратчӗҫ, тата эпӗ искусствӑна ҫав тери, ним юлми парӑнаттӑм та, таврара мӗн пулса иртнине те манса каяттӑм; мана — уншӑн халь хама та кулӑшла та, намӑс та — кунти театра питӗ лайӑх туни кӑмӑла кайса лӑплантаратчӗ.
Тяжело было на сердце, очень тяжело, но были еще и отрадные минуты; меня берегли за талант, и я умела еще так предаваться искусству, что забывала окружающее; меня тешило — самой смешно и стыдно теперь прекрасное устройство театра.

Тата, юлашкинчен ӑна айӑплани тӗрӗс мар пулни палӑрсан та, мӗнех вара уншӑн?
Да и, наконец, если обвинение окажется несправедливым, что за беда?

Уншӑн Пушкин калать:
За него, говорит Пушкин:

Уншӑн вӗсем куҫӗсемпе шӑршлакан е хӑлхисемпе юрӑ юрлакан ҫынсем пекех тӗлӗнтерекен сӑнарсем.
Они для него так же странны, как человек, который бы нюхал глазами и ушами пел бы песни.

Артист кӑтартса паракан кашни туйӑм, ӑна карикатурӑлла кӑтартас мар тесен, уншӑн ҫывӑх пулмалла, ӑна пӗлмелле унӑн: «Опиумпа шампански» ятлӑ водевильри китаеца кӑтартса парасси ниме те тӑмасть, анчах та ӑнсӑртран парие пырса ҫапӑннӑшӑн ҫав тери пысӑк хуйха ӳкнӗ Индири брамина, е XVII ӗмӗрти боярин, аристократла местничествӑна пула антӑхса кайса, хӑйӗн чысне упранӑ пек пулса сӗтел айӗнче йӑваланнине, унтан ӑна уринчен туртса сӗтӗрсе кӑларнине эпӗ лайӑх выляса пама пултаратӑп-и-ха?
Каждое чувство, повторяемое артистом, должно быть ему коротко знакомо для того, чтоб его выразить не карикатурно: Китайца в «Opium et champagne» ничего не значит представить, но есть ли возможность, чтоб я хорошо сыграл индейского брамина, повергнутого в глубокое отчаяние оттого, что он нечаянно зацепился за парию, или боярина XVII столетия, который в припадке аристократического местничества, из point d'honneur, валяется под столом, а его оттуда тащат за ноги.

Пирӗн хӗрарӑм ҫемьере ялан ҫавӑн пек пулни пире лайӑх актрисӑсемсӗр тӑратса хӑварать, анчах уншӑн йӑласен тасалӑхне ҫав тери лайӑх упраса усрать.
Это естественное положение женщины в семье если лишает нас хороших актрис, зато прекрасно хранит чистоту нравов.

Уншӑн, пӗртен-пер тӗпренчӗкӗмшӗн, пӗтем вӑя патӑм.
На нее, дорогую, отдала все силы.

XIII // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Паян уншӑн та темле тӗлӗнмелле ӗҫ тупса пачӗҫ.
Для Ильсеяр тоже нашли странное занятие.

VII // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Уншӑн вӑл ҫакна лайӑх пӗлет: темиҫе ҫул каярах пӗр пулӑҫ пӑр тапрансанах ҫав ҫӗр хӑвӑлне пурӑнма куҫнӑ, унта вӑл сӗм кӗркуннечченех пурӑннӑ.
Но она знала другое: несколько лет назад в этой пещере с самого ледохода до поздней осени жил рыбак.

Анчах, хӗрӗм, уншӑн савӑнмалли ҫук.
Только радоваться тут, дочка, нечему.

V // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Уншӑн мана айӑплама та пултараҫҫӗ.
За это меня и обвинить могут.

Ашшӗ ҫапла каласан, хӑй вӑрманта курнисем уншӑн пушшех ӑнланмалла мар япала пулса тӑнӑн туйӑнчӗҫ.
Все виденное в лесу в ее воображении начинало теперь приобретать другой, не менее таинственный характер.

III // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Халӗ ӗнтӗ уншӑн Андрей пиччӗш хӑйне чӗркуҫҫи ҫине лартса, темле кӑсӑк япаласем ҫинчен каласа култаракан ӗлӗкхи хаваслӑ тус пек мар, аллине пысӑк та ҫивӗч ҫӗҫӗ тытнӑ, чармак хура куҫлӑ, усал вӑрӑ-хурах пек туйӑнчӗ.
Теперь дядя Андрей представлялся ей не прежним веселым другом, который сажал ее на колени и забавлял разными веселыми историями, а хмурым разбойником с огромными черными глазищами и отточенным ножом в руке.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика