Поиск

Шырав ĕçĕ:

айӗнче (тĕпĕ: ай) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Бестанжиев лётчик хӑйӗн юлташӗсемпе пӗрле ҫапла икӗ талӑк хушши ларса ирттернӗ, ҫил-тӑманран вӗсем самолёт ҫуначӗ айӗнче хӳтӗленсе пурӑннӑ.
Летчик Бестанжиев со своими товарищами просидел как-то двое суток, укрываясь от пурги под… крылом самолета.

«Хир чӑххилле пурӑнни» // Куҫма Чулкаҫ. Водопьянов М.В. Поляр лётчикӗ: калавсем; Куҫма Чулкаҫ куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 248 с.

Ҫапла анса ларсан, сивӗрен юр айӗнче пытанакан хир чӑххисем пекех, ҫынсем, юртан шӑтӑксем туса, кӗрсе выртнӑ.
Когда это происходило, люди окапывались в снежных ямах наподобие куропаток, зарывающихся от холода в снег.

Вӑл кӑҫал анчах вилнӗ, хӑй вилес тенӗ пек килте, турӑш айӗнче аллине ҫутса янӑ ҫурта тытса вилнӗ.
Помер он только в нынешнем году дома, как желал, под святыми и с зажженной восковой свечкой в руках.

X // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Толстой Л.Н. Хуҫипе тарҫи: калав; С.Ф.-па Ф.Д. Ишетер куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашсен патшалӑх издательстви, 1936. — 86 с.

Вилнӗ Ваҫили Андрейчӑн кӗрӗкӗ ҫине, пӗтӗмпе чӗтрекен Мухортый ҫине те, тата кӑшт курӑнса тӑракан ҫунапа ун тӗпӗнче вилнӗ хуҫи айӗнче выртакан Миките ҫине те юр тултарса ларта пуҫланӑ.
Засыпали шубу мертвого Василия Андреича, и всего трясущегося Мухортого, и чуть видные уже сани, и в глубине их лежащего под мертвым уже хозяином угревшегося Никиту.

IX // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Толстой Л.Н. Хуҫипе тарҫи: калав; С.Ф.-па Ф.Д. Ишетер куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашсен патшалӑх издательстви, 1936. — 86 с.

Хӑй айӗнче Миките выртнине, вӑл чӗррине Ваҫили Андрейч астуса илет, ӑна хӑй Миките пек, Миките ун пек туйӑнать, хӑйӗн сывлӑшӗ те хӑйӗн ӑшӗнче мар, Миките ӑшӗнче пек туйӑнать.
И он вспоминает, что Никита лежит под ним и что он угрелся и жив, и ему кажется, что он — Никита, а Никита — он, и что жизнь его не в нем самом, а в Никите.

Малтан ун куҫӗ умӗнче тӑман явӑҫни, тата туртасемпе пӗкӗ айӗнчи лаша силленсе пыни курӑнса тӑнӑ, тата вӑл хӑйӗн айӗнче выртакан Микитене астуса илнӗ; унтан тата ҫак шухӑшсем патне урӑх шухӑшсем хутшӑна пуҫланӑ, — вӑл праҫник ҫинчен, арӑмӗпе становой, тата ҫурта ешчӗкӗ ҫинчен, унтан каллех ешчӗк айӗнче выртакан Миките ҫинчен шухӑшланӑ; кайран тата ун куҫне сутакан-илекен мужиксем курӑна пуҫланӑ, тата шурӑ стенасемпе тимӗр витнӗ ҫуртсем, ҫав ҫуртсен айӗнче Миките выртнӑ; кайран пурте ун пуҫӗнче пӑтранса кайнӑ; сӗвек кӗперрин тӗсӗсенчен пӗр шурӑ тӗс пулать, ҫавӑн пекех ун пуҫӗнчи тӗрлӗ шухӑшсем те хутӑшса кайнӑ та ун пуҫӗнче нимӗн те юлман, вӑл вара ҫывӑрса кайнӑ.
Сначала в воображении его носились впечатления метели, оглобель и лошади под дугой, трясущихся перед глазами, и вспоминалось о Никите, лежащем под ним; потом стали примешиваться воспоминания о празднике, жене, становом, свечном ящике и опять о Никите, лежащем под этим ящиком; потом стали представляться мужики, продающие и покупающие, и белые стены, и дома, крытые железом, под которыми лежал Никита; потом всё это смешалось, одно вошло в другое, и, как цвета радуги, соединяющиеся в один белый свет, все разные впечатления сошлись в одно ничто, и он заснул.

Анчах вӑл хӑйӗн алли-урисем ҫинчен шухӑшламан, хӑйӗн айӗнче выртакан ҫынна ӑшӑтасси ҫинчен кӑна шухӑшланӑ.
Но он не думал ни о своих ногах, ни о руках, а думал только о том, как бы отогреть лежащего под собой мужика.

Кайран вӑл, пӑртак канкаласан, ҫӑмат ӑшӗнчи, сулахай перчетке ӑшӗнчи юрне силлесе тӑкнӑ, сылтӑм перчеткийӗ унӑн ҫухалмаллах ҫухалнӑ, ӑна тупмалли ҫук пулнӑ, вӑл ӑҫта та пулин юр айӗнче пӗр-ик шит аялта выртать пулӗ; унтан вӑл, мужиксен тыррине лавсем ҫинчен илме тухнӑ чухнехи пек, пиҫиххине пилӗкрен аялтан хыттӑн туртса ҫыхса лартнӑ та ӗҫлеме тытӑннӑ.
Потом, как только он немного отдышался, он вытряхнул снег из сапог, из левой перчатки, правая была безнадежно потеряна и, должно быть, уже где-нибудь на две четверти под снегом; потом он вновь туго и низко, как он подтягивался, когда выходил из лавки покупать с возов привозимый мужиками хлеб, затянулся кушаком и приготовился к деятельности.

Сасартӑк ун хӑлхи патӗнчех темле хӑрушшӑн, хӑлхасене ҫурса ямалла пек кӑшкӑрса яни илтӗннӗ те, Ваҫили Андрейч айӗнче пӗтӗмпех чӗтресе кайнӑ.
Вдруг какой-то страшный, оглушающий крик раздался около его ушей, и всё задрожало и затрепетало под ним.

VIII // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Толстой Л.Н. Хуҫипе тарҫи: калав; С.Ф.-па Ф.Д. Ишетер куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашсен патшалӑх издательстви, 1936. — 86 с.

Анчах ҫав хураскерӗ пӗр вырӑнта тапранмасӑр ларман, пӗрмаях силленкеленӗ, вӑл ял пулман, юр айӗнче курӑнакан, ана йӑранӗ ҫине ҫитӗнсе тухнӑ пӗр ҫӳллӗ хытӑ курӑк пулнӑ, ҫил шӑхӑрса ӑна хӑрах еннелле вӗҫтернӗ пирки вӑл хыт силленсе ларнӑ.
Но черное это было не неподвижно, а всё шевелилось, и было не деревня, а выросший на меже высокий чернобыльник, торчавший из-под снега и отчаянно мотавшийся под напором гнувшего его всё в одну сторону и свистевшего в нем ветра.

Пӗрре вӑл Марфа качча пыни ҫинчен, тарҫӑсем эрех ӗҫнипе хӑйне ӗҫтерме тӑрсан ӗҫменни ҫинчен астуса илнӗ, тепӗре хӑйсем халь кайни ҫинчен, Тарас пӳрчӗпе унта уйӑрӑлмалли ҫинчен, калаҫнине астуса илнӗ, тата хӑйӗн ывӑлӗпе ҫуна ҫитти айӗнче ӑшӑнса тӑракан Мухортый ҫинчен, е тата ҫунана кӑчӑртаттарса выртакан хуҫи ҫинчен шухӑшланӑ.
То он вспоминал приезд Марфы, и пьянство рабочих, и свои отказы от вина, то теперешнюю поездку, и Тарасову избу, и разговоры о дележах, то о своем малом, и о Мухортом, который угреется теперь под попоной, то о хозяине, который скрипит теперь санями, ворочаясь в них.

VII // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Толстой Л.Н. Хуҫипе тарҫи: калав; С.Ф.-па Ф.Д. Ишетер куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашсен патшалӑх издательстви, 1936. — 86 с.

Ҫав кӗрӗк ӗмӗрӗнче темӗн те курнӑ пулмалла — сӑранланса йӑваланса кайнӑ, хул хушшисем айӗнче, ҫурӑмӗ ҫинче ҫурӑлса тухнӑ, аркисем ҫӗтӗлсе тухса ҫӳҫе пек усӑнса ҫӳренӗ.
С прорванный подмышками и в спине и в подоле бахромой разорванный, засаленный и свалявшийся, всего видавший.

I // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Толстой Л.Н. Хуҫипе тарҫи: калав; С.Ф.-па Ф.Д. Ишетер куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑвашсен патшалӑх издательстви, 1936. — 86 с.

Пӳртумне таптанса ларнӑ юр унӑн сӑран тытнӑ ҫӑматсем айӗнче кӑчӑртатнӑ.
вышел из сеней на повизгивающее под его кожей обшитыми валенками, утоптанное снегом.

Миките ҫав вӑхӑтра лаши ҫине ӗнерчӗк хунӑ, сӳсмен тӑхӑнтартнӑ, хӑрах аллине сӑрлӑ ҫӑмӑл пӗкӗ тытса, тепринпе лашине ҫавӑтса, сарай айӗнче ларакан икӗ ҫуна патне пырать мӗн.
Никита в это время уже надел хомут, подвязал седелку, обитую гвоздиками, и, в одной руке неся легкую крашеную дугу, а вдругой ведя лошадь, подходил к двум стоявшим под сараем саням.

— Ҫавӑнпа та паян сире ҫапла калатӑп: эпӗ сирӗн ҫине, сирӗн асапӑрсемпе сирӗн хурлӑхӑрсем, тата сирӗн урӑрсем айӗнче вылякан пӗчӗкҫӗ ачасем ҫине пӑхрӑм.
— Поэтому говорю вам сегодня: я глядел на вас, на ваши слабости и ваши печали и на малых детей, играющих у ног ваших.

VIII // Гаврил Молостовкин. Войнич, Э. Пӑван: роман / вырӑсларан Г.Молостовкин куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 284 с.

Ҫынсен ушкӑнӗ вӗҫӗ-хӗррисӗр тӑсӑлать, вӗсен ури сасси-соборӑн ҫӳллӗ маччисем айӗнче нумайччен янӑраса тӑчӗ.
Бесконечной лентой разворачивалась процессия, и долго не затихали под сводами собора человеческие шаги.

Монтанелли престол патӗнче шурӑ балдахин айӗнче тӑрать, вӑл ҫирӗп аллисемпе Христос ӳтне тытса, хӑйӗн умӗнчен иртекен халӑх ҫине пӑхса тӑрать.
Неподвижно стоял Монтанелли у престола под белым балдахином, держа твердой рукой Святые Дары и глядя на проходящую процессию.

Вӗсем карабинӗсене ҫӗрелле усса, офицерсем тӳсме ҫук хытӑ ятлаҫнине итлесе тӑчӗҫ, тата хӑйсен пульлисем айӗнче чӗрӗ юлнӑ ҫын ҫине тӗлӗнсе пӑхрӗҫ.
Опустив карабины, они тупо слушали неистовые ругательства офицера и в мрачном отчаянии таращили глаза на человека, которого они убили, но который все-таки остался жив.

VII // Гаврил Молостовкин. Войнич, Э. Пӑван: роман / вырӑсларан Г.Молостовкин куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 284 с.

Картишӗнчи пысӑк фига йывӑҫӗ айӗнче унӑн виле шӑтӑкӗ пулнӑ.
Под большим фиговым деревом во дворе его поджидала могила.

Тӗрме картишӗнче ҫӗрӗпех курӑк чӑштӑртатрӗ, ҫав курӑк часах ӗнтӗ кӗреҫе айӗнче касӑлса хӑрмалла пулнӑ.
Внизу, на дворе, всю ночь шелестела трава — трава, которой вскоре суждено было увять, оторванной ударом заступа от родных корней.

VI // Гаврил Молостовкин. Войнич, Э. Пӑван: роман / вырӑсларан Г.Молостовкин куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 284 с.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика