Поиск

Шырав ĕçĕ:

Петрович сăмах пирĕн базăра пур.

Петрович (тĕпĕ: Петрович) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Мӗншӗн ҫывӑрма выртмастӑн, Шура? — ыйтрӗ пӗрре Анатолий Петрович.
— Ты что, Шура? Почему спать не идешь? — спросил Анатолий Петрович.

Ҫӗпӗрте // Макар Хури. Космодемьянская Л.Т. Зойӑпа Шура ҫинчен: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 232 с.

— Юрӗ, — терӗ Анатолий Петрович хӑй куллине пытарма тӑрӑшса, — малтанлӑха сана каҫармалла, анчах ӳлӗмрен ыйтмасӑр ниҫта та ан кай.
— Ладно, — пряча улыбку, сказал Анатолий Петрович, — на первый раз прощается, но только в другой раз никуда не уходи без спросу.

«Ҫынсене пӗлме, тӗнче курма» // Макар Хури. Космодемьянская Л.Т. Зойӑпа Шура ҫинчен: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 232 с.

Ҫавӑнта тупнӑ та ӗнтӗ ӑна Анатолий Петрович.
Здесь и застал ее Анатолий Петрович.

— Акӑ мӗн, — терӗ Анатолий Петрович юлашкинчен, — эсӗ гостиницӑна кай та, эпӗ пырасса кӗт.
— Вот что, — сказал наконец Анатолий Петрович, — иди в гостиницу и жди меня там.

«Ҫынсене пӗлме, тӗнче курма кайса ҫӳрӗпӗр», — терӗ Анатолий Петрович.
«Людей посмотреть, мир повидать!» — как говорил Анатолий Петрович.

— Анатолий Петрович, эсӗ паҫӑр электричество ҫинчен каларӑн, халь ӗнтӗ трактор ҫинчен каласа пар, вӑл чӑнах та тӗлӗнтермӗш япала пулӗ?
— Анатолий Петрович, вот ты говорил про электричество, а теперь скажи про трактор — это, верно, еще почудней будет?

Шӑллӗпе аппӑшӗ // Макар Хури. Космодемьянская Л.Т. Зойӑпа Шура ҫинчен: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 232 с.

Анатолий Петрович тӳрӗ кӑмӑллӑ ҫын, вӑл нихҫан та суймасть, — тенине эпӗ хам та нумай ҫынсенчен илтнӗ.
«Анатолий Петрович никогда душой не покривит», — нередко слышала я от самых разных людей.

Чӑнах та Анатолий Петрович кирек мӗнле ӗҫе те тума пултаратчӗ.
И правда, Анатолий Петрович умел справиться с любым делом.

Пӗррехинче Анатолий Петрович илемлӗ те лайӑх ӳкерчӗклӗ пысӑк кӗнеке илсе килчӗ.
Помню, купил Анатолий Петрович большую детскую книжку с хорошими, выразительными картинками.

Ывӑл // Макар Хури. Космодемьянская Л.Т. Зойӑпа Шура ҫинчен: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 232 с.

Анчах эпир ун ҫине ҫаврӑнса та пӑхмарӑмӑр: Анатолий Петрович кӗнеке вуласа ларатчӗ, эпӗ тетрадьсем тӗрӗслеттӗм.
Но мы не обращали на него никакого внимания: Анатолий Петрович читал книгу, я проверяла тетради.

Анчах Анатолий Петрович ӑна ҫирӗппӗн ҫапла каларӗ:
Но Анатолий Петрович строго сказал:

Анатолий Петрович, сӗтел патне пырса ларса, Зойӑна хӑй чӗрҫи ҫине илме юрататчӗ.
Анатолий Петрович любил, сидя за столом, брать Зою к себе на колени.

— Анчах эпир курас ҫук, пирӗн Зоя та кураймӗ, — терӗ хурлӑхлӑн Анатолий Петрович.
— А мы вот не увидим его, и Зоюшка не увидит, — с грустью сказал Анатолий Петрович.

Йывӑр хыпар // Макар Хури. Космодемьянская Л.Т. Зойӑпа Шура ҫинчен: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 232 с.

Анатолий Петрович вуласа пӗтерсенех хаҫат алӑран алла куҫса ҫӳреме пуҫларӗ.
Как только Анатолий Петрович закончил читать, газета стала переходить из рук в руки.

Анатолий Петрович вӑл хаҫата вулав ҫуртӗнче вуласа пачӗ.
Анатолий Петрович прочитал эту газету в читальном зале.

Хресченсем хӑйсен йывӑр хурлӑх пуснӑ чӗрисене калаҫса лӑплантарас тесе, кашни каҫах Анатолий Петрович патне пуҫтарӑнса ларатчӗҫ.
Каждый вечер крестьяне заходили к Анатолию Петровичу, чтобы поделиться горем, которое остро и глубоко переживали все.

— Хӗрачана Зоя ятлӑ хурӑпӑр, — терӗ Анатолий Петрович.
— Назовем дочку Зоя, — сказал Анатолий Петрович.

Татах килте // Макар Хури. Космодемьянская Л.Т. Зойӑпа Шура ҫинчен: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 232 с.

— Эсӗ шухӑшласа ҫеҫ пӑх, — сасӑпах ӗмӗтленет Анатолий Петрович, — мӗнле интереслӗ ачана пуҫласа вут ҫути, унтан ҫӑлтӑр, кайӑк кӑтартасси; унтан вара ӑна вӑрмана, шыв хӗррине… унтан тинӗс, ҫӳллӗ тусем курма илсе каятпӑр…
— Ты только подумай, — вслух мечтал Анатолий Петрович, — как это интересно: впервые показать ребенку огонь, звезду, птицу, повести его в лес, на речку… а потом повезти к морю, в горы… понимаешь, впервые!

Анатолий Петрович куласса та хытӑ, савӑнӑҫлӑ кулатчӗ, ун пек чӗререн савӑнса кулнине эпӗ халиччен те курман.
Смеялся он громко, весело, неудержимо — ни у кого больше я не слышала такого искреннего, радостного смеха.

Кам та пулин Островский сӑмахӗсене пӑтратать, урӑхлатать пулсан, е куҫӗсене чарса пӑрахса урӑх сасӑпа хӑлаҫланса кӑшкӑрма тытӑнсан, Анатолий Петрович ҫилленмесӗр ҫивӗччӗн тӑрӑхласа илет те, леш ҫын хӑй сӑмахӗсене хушса хума яланлӑхах пӑрахать.
Если кто-нибудь путал, перевирал слова Островского или начинал вдруг кричать не своим голосом, неестественно таращить глаза и размахивать руками, Анатолий Петрович так остроумно, хоть и беззлобно, передразнивал его, что у того сразу пропадала охота становиться на ходули.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика