Поиск

Пробатов

— Эпӗ сирӗн районта тепӗр эрнене яхӑн пурӑнатӑп, эпир пӗр-пӗрне курӑпӑр-ха, — терӗ Пробатов.
— Я еще с недельку поживу в вашем районе, так что мы еще увидимся, — сказал Пробатов.

— Мӗн калаҫмалли пур унта, — Пробатов аллине сулчӗ.
— Да что уж там, — Пробатов махнул рукой.

Пробатов кулма хӑтланчӗ, анчах ун кулли тухмарӗ.
Пробатов попытался рассмеяться, но смех его прозвучал натянуто.

— Мӗнлерех-ха — лайӑхрах-и е начартарах-и? — кӑшт куларах ыйтрӗ Пробатов.
— Что же, лучше или хуже? — с легкой усмешкой спросил Пробатов.

Пробатов, районсене тухас умӗн обком работникӗсене пухсан, хӑй тӗлӗнни ҫинчен каласа пачӗ: вӑл вӗсене яла кайма, юлса пыракан колхозсене ҫӗклеме чӗнсен, пурӗ те тӑватӑ ҫын ҫеҫ кӑмӑл тунӑ иккен.
И Пробатов стал рассказывать, как перед этой поездкой по районам он собирал работников обкома и был немало изумлен, когда на его призыв поехать в деревню и взять на свои плечи отстающие колхозы отозвались всего четыре человека.

— Эсир яла таврӑнма шутлани вӑл питӗ лайӑх, — тӗрӗ Пробатов малалла, хавхаланнӑҫем хавхаланса.
— Это очень хорошо, что вы решили вернуться в деревню, — все более воодушевляясь, продолжал Пробатов.

— Камӑн тумалла пултӑр-ха — пирӗн сирӗнпе пулмасан, — терӗ Пробатов.
— Кто же должен, как не мы с вами, — сказал Пробатов.

— Ҫапла, ҫапла, — терӗ Пробатов хуллен, ассӑн сывласа илсе.
— Да, да, — вздохнув, тихо проговорил Пробатов.

Халех куратӑр акӑ хӑвӑр! — терӗ Константин хӗрӳллӗн, такӑна-такӑна, Пробатов аллине хӑйӗн аллинчен ямасӑр.
Сами сейчас увидите! — не отпуская пробатовской руки, горячо и сбивчиво говорил Константин.

— Каларӑр та ҫак! — мӑкӑртатрӗ Пробатов тӗлӗнсе.
— Вы скажете! — озадаченный пробормотал Пробатов.

— Аса илтӗм! — хаваслӑн кӑшкӑрса ячӗ Константин, Пробатов аллине мӗн пур вӑйран тытса силлесе.
— Вспомнил! — радостно крикнул Константин и изо всей силы затряс руку Пробатова.

— Эпӗ те ҫапла шутлатӑп, — терӗ Пробатов, кӑшт чӗнмесӗр ларнӑ хыҫҫӑн.
— Я тоже так думаю, — сказал, помолчав немного, Пробатов.

— Ку вара йӗркесӗр япала, ун пек тума юрамасть! — терӗ Пробатов хыттӑн, блокнот кӑларса каллех ҫырма пуҫларӗ.
— Это безобразие и беззаконие! — жестко сказал Пробатов и, снова вынув блокнот, стал записывать.

— Мӗншӗн хӗрелмелле? — тӗлӗнчӗ Пробатов.
— Это за что же? — удивился Пробатов.

— Шыв ҫеҫ мар, — терӗ Пробатов Мажаров пекех шӳтлесе.
— Не только воду, — в топ ему шутливо проговорил Пробатов.

— Чей ӗҫме хирӗҫ мар, — терӗ Пробатов, Мажаров ҫине ҫаврӑнса пӑхса.
— Не откажусь, — сказал Пробатов и оглянулся на Мажарова.

— Ман хушаматӑм Пробатов, Иван Фомич тесе чӗнеҫҫӗ…
— Моя фамилия Пробатов, зовут Иваном Фомичом…

— Кун ҫинчен эпир те шухӑшлатпӑр, Корней Иванович, — Пробатов кӑшт чӗнмесӗр пынӑ.
— Мы об этом тоже думаем, Корней Иванович… — Пробатов помолчал.