Поиск

Лукич

Вӑл хӗрӳ вӑхӑтра Федор Лукич ҫамрӑк та вӗри чунлӑ, ҫак конюх-каччӑ пекех ҫӑра ҫӳҫлӗ пулнӑ, эскадронра мӑнкӑмӑллӑ та хӑйне евӗр ҫын пулнӑ…
В то горячее время Федор Лукич был и молод и вспыльчив, и носил такой же, как у парня-конюха, чуб, и слыл в эскадроне гордым и самонравным юношей…

Федор Лукич тунсӑх куҫӗпе шыв ӑшӑх юхакан вырӑна пӑхса илчӗ.
Федор Лукич тоскливым взглядом посмотрел на перекат.

Федор Лукич ҫӑмӑллӑн сывларӗ, йӑл кулса илчӗ.
Тут Федор Лукич облегченно вздохнул и улыбнулся.

«…Ҫук, Федор Лукич, эпӗ кунпа килӗшместӗп.
«…Нет, Федор Лукич, лично я на это не согласен.

Федор Лукич калама сӑмах тупаймарӗ, чышкисемпе куҫне сӑтӑркаласа илчӗ, урӑх Рагулин ҫинчен шухӑшлас мар терӗ, анчах йӑлӑхтармӑш шухӑшсем ҫаплах канӑҫ паман ӑна, куҫӗ умӗнче каллех Рагулин сухалне шӑлкаласа тӑнӑ.
Федор Лукич не знал, что ответить, потер кулаком глаза, хотел больше не думать о Рагулине, но навязчивые мысли не давали покоя, и снова перед ним стоял Рагулин и поглаживал бородку.

«Ҫук, Федор Лукич, ун пек пуласса ан кӗт…»
«Нет, Федор Лукич, этого ты не дождешься…»

«Эпир мӗншӗн юпасене пӗтӗм халӑхпа лартма шухӑшланине пӗлетӗн-и эсӗ, Федор Лукич?»
«А ты, Федор Лукич, знаешь, отчего мы затеяли всем людом подымать столбы?»

Ларура чух Федор Лукич Рагулин ҫине хӑяккӑн пӑхса, ӑна пӳлсе, тӑрӑхласа ларчӗ, халӗ ак ҫав сӑмахсем кулӑшла та юрӑхсӑр пек туйӑнчӗҫ…
Там, на заседании, Федор Лукич косился на Рагулина и отвечал ему репликами, которые теперь ему почему-то казались и смешными и обидными…

Рагулин тухса каланине аса илсен, Федор Лукич унан кӑшт хӑйӑлтатакан сассине те илтрӗ…
Вспоминая выступление Рагулина, Федор Лукич даже слышал его хриповатый голос…

Эсӗ, Федор Лукич, колхозниксенчен ыйт: лини тӑвасшӑн-и вӗсем?
А ты, Федор Лукич, спросил у самих колхозников: желают ли они линию строить?

«Кунта Федор Лукич пирӗн тырӑсене ҫумкурӑк пусрӗ, ҫын ҫитмест, тесе юрларӗ…
«Тут, Федор Лукич пел нам песню, что посевы у нас позаросли бурьянами, что людей не хватает…

Федор Лукич шыв ҫине пӑхса ларса, малалла шухӑшланӑ:
Федор Лукич смотрел на речонку и думал:

Эсӗ, Федор Лукич, намӑса пӗлместӗн!
Стыда у тебя, Федор Лукич, нету!

Сергей каласа пӗтерсен, Федор Лукич пуҫласа сӑмах илчӗ, халӗ уншӑн ӳкӗннӗ вӑл, мӗншӗн тесен, сӑмахне калама инҫетрен, тавраран пуҫларӗ, колхозсенче ӗҫ пулма пӗлменни ҫинчен, тырӑ начар пулас пек курӑнни ҫинчен ҫур сехет каларӗ пулӗ, ҫав вӑхӑтра Рагулин пӗчӗк куҫӗсемпе ун ҫине чеен кулкаласа пӑхса ларчӗ.
После сообщения Сергея Федор Лукич первым выступил в прениях и теперь каялся, потому что речь начал издалека, с полчаса говорил о неуправке в колхозах, о плохих видах на урожай, а Рагулин смотрел на него своими маленькими глазами и хитро усмехался.

Федор Лукич шывланнӑ куҫӗсене ал тупанӗпе хупларӗ те, ун умӗнчен юхан шывӗ те, арман урапи те ҫухалчӗҫ, шухӑшӗпе вӑл каллех райисполком ларӑвӗнче Рагулинпа сӗтел урлӑ ларнӑ.
Федор Лукич закрыл ладонью слезившиеся глаза, и уже перед ним не было ни речонки, ни мельничного колеса — мысленно он снова находился на заседании исполкома и сидел за столом как раз напротив Рагулина.

…Туйи ҫине таянса, Федор Лукич шыв хӗррипе пӗр васкамасӑр утрӗ.
…Опираясь на палку, Федор Лукич неторопливо шел по берегу речки.

Федор Лукич, тем ыратнӑ пек, питне пӗрчӗ.
И Федор Лукич поморщился, точно от боли…

Нимех те пулман пек, анчах Федор Лукич ниепле те лӑпланайман.
Как будто ничего особенного и не случилось, а Федор Лукич не мог успокоиться.