Корпус чувашского языка

«Чӑмавӑн» тӑватӑ матросӗ — ҫулланнӑ ҫынсем, хӑйсене хуҫалӑхлӑн та лӑпкӑн тытаҫҫӗ; ирӗклӗ вӑхӑтра вӗсенчен пӗри табак ҫулҫисене турать е ҫӗвви сӳтӗлнӗ ҫухавине куртки ҫумне ҫӗлет; тепри ҫыру ҫырать, виҫҫӗмӗшӗ сарлака кӗленче савӑтра хӑйӑрпа турпасран пейзаж ӗренкелет, яппун пек — ҫӳп-ҫӳхе патаксемпе аппаланать.

Четыре матроса «Нырка» были пожилые люди, хозяйственного и тихого поведения, в свободное время один из них крошил листовой табак или пришивал к куртке отпоровшийся воротник; другой писал письмо, третий устраивал в широкой бутылке пейзаж из песку и стружек, действуя, как японец, тончайшими палочками.

XVIII сыпӑк // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Пиллӗкмӗш том. — Шупашкар, 2012. — 432 с. — 7–227 с.

Молсен тӗлӗнче складсемпе тӗрлӗ ытти ҫурт-йӗр талккӑшпех, вӗсен сӑн-сӑпачӗ асаплантару хатӗрӗсене ӗренкелет, — ҫак Эйфель башнин евӗрлӗхӗсен хушшинче шутласа кӑларайми ҫекӗл-сӑнчӑр сулланать-куҫать; баржӑсемпе пӑрахутсем ҫинчен ҫӗр кӑмрӑкӗ пушатнӑ май тусан вӗҫет.

У молов, покрытых складами и сооружениями, вид которых напоминал орудия пытки, — так много крюков и цепей болталось среди этих подобий Эйфелевой башни, — стояли баржи и пароходы, пыля выгружаемым каменным углем.

XIV сыпӑк // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Пиллӗкмӗш том. — Шупашкар, 2012. — 432 с. — 7–227 с.

Унӑн лаҫҫинче, кӑнтӑр ҫутинче, — вӑл сумлӑ ҫак ӑвӑс сӑна тата сывалайми чирлӗ Экусӑн шуранка питне пӗр шайлӑн ӗренкелет, — эпӗ унпа килӗшӳ турӑм.

В лачуге, при дневном свете, равно озаряющем это чинное восковое лицо и бледные черты неизлечимо больного Экуса, я заключил сделку.

XIV // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Тӑваттӑмӗш том. — Шупашкар, 2012. — 428 с. — 7–163 с.

Ку манӑн хальхи сӑн-сӑпата тӗрӗсех ӗренкелет ахӑр.

Они достаточно точно отражали мое состояние.

V // Алексей Леонтьев. Грин А.С. Суйласа илнисем. Тӑваттӑмӗш том. — Шупашкар, 2012. — 428 с. — 7–163 с.