Поиск

Шырав ĕçĕ:

Алексевна (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Ҫук, Марья Алексевна, унпа питӗ кӑмӑллӑ эпӗ.
— Нет, Марья Алексевна, невестой я доволен.

XV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Эпӗ, Марья Алексевна, аптрамастӑп-ха, Вера Павловна акӑ тем шурса кайнӑ пек, — е мана ахаль ҫеҫ ҫапла туйӑнчӗ-и?
— Я-то ничего особенного, Марья Алексевна, а вот Вера Павловна как будто бледна, — или мне так показалось?

— Эпӗ, Марья Алексевна, сирӗн пата ҫакна калама кӗтӗм: виҫмине каҫпа эпӗ пушӑ пулмастӑп, ҫавӑнпа эпӗ ун вырӑнне урока ыран килетӗп.
— Я зашел к вам, Марья Алексевна, сказать, что послезавтра вечер у меня занят, и я вместо того приду на урок завтра.

Хӗрӗ Лопуховпа пӗрле кӗнине курсан, Марья Алексевна питӗ тӗлӗнсе кайрӗ.
Марья Алексевна очень удивилась, увидев дочь и Лопухова входящими вместе.

— Тусӑмҫӑм, куратӑр-и, вӑл хӗрарӑмпа мӗнле калаҫса татӑлтӑмӑр эпир: Марья Алексевна килӗшмесӗр килтен кайма юрамасть сирӗн.
— Друг мой, видите, до чего мы договорились с этой дамой: вам нельзя уйти из дому без воли Марьи Алексевны.

XIV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Вӑл обществӑра паллӑ вырӑн йышӑнса тӑнӑ чухне, унӑн упӑшки службӑра пулса чылай пысӑк ҫынсемпе ҫыхӑну тытнӑ чухне, унӑн Верочкӑна хӑй патӗнче пурӑнтарасах килнӗ пулсан, Марья Алексевна Верочкӑна ун аллинчен туртса илме пултарайман, ӑна хӑйне те, унӑн упӑшкине те пысӑк чӑрмавсемех тума пултарайман; ҫакӑ вӑл пулма пултарнӑ, ун пирки нимӗн иккӗленмелли те ҫук; ун упӑшкин ҫак ӗҫпе суд умӗнче ответ тытмалла пулнӑ пулӗччӗ, Б. г-жа упӑшкишӗн хӑранӑ.
При ее положении в обществе, при довольно важных должностных связях ее мужа очень вероятно, даже несомненно, что если бы она уж непременно захотела, чтобы Верочка жила у нее, то Марья Алексевна не могла бы ни вырвать Верочку из ее рук, ни сделать серьезных неприятностей ни ей, ни ее мужу, который был бы официальным ответчиком по процессу и за которого она боялась.

XIII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Дмитрий Сергеич унпа преферансла вылярӗ, малтан выляса илчӗ, унтан Марья Алексевнӑна каялла выляса илме май пачӗ, унтан тата 35 пус выляса ячӗ, — вӑл Марья Алексевнӑна пӗрремӗш хут савӑнтарчӗ, вӑл тухса кайнӑ чухне Марья Алексевна питӗ хаваслӑ юлчӗ, — укҫашӑн мар, хӑйне хӑех питӗ хаваслӑ юлчӗ: материализм ӑшне путсах ларнӑ чӗресен те тап-таса идеалла савӑнӑҫсем пур, ҫакӑ вӑл пурнӑҫа материализмла ӑнлантарса пани ҫителӗклӗ маррине ӑнлантарса парать те ӗнтӗ.
Дмитрий Сергеич поиграл с нею в преферанс вдвоем, сначала выигрывал, потом дал отыграться, даже проиграл тридцать пять копеек, — это в первый раз снабдил он ее торжеством и, уходя, оставил ее очень довольною, — не деньгами, а собственно торжеством: есть чисто идеальные радости у самых погрязших в материализме сердец, чем и доказывается, что материалистическое объяснение жизни неудовлетворительно.

XI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Темиҫе минутран Марья Алексевна кӗчӗ.
Через несколько минут вошла Марья Алексевна.

Марья Алексевна кун ҫинчен Федьӑна та, сире те, Павел Константиныча та каласа кӑтартӗ.
Марья Алексевна это расскажет и Феде, и вам, и Павлу Константинычу.

Эпӗ хулари почта тӑрӑх Марья Алексевна патне: ытларикун урокра пулма пултараймастӑп, ҫавӑнпа урока юнкуна хӑваратӑп, тесе ҫыру ҫырса ярӑп.
Я пришлю по городской почте письмо к Марье Алексевне, что не могу быть на уроке во вторник и переношу его на среду.

Марья Алексевна халех мӗн те пулин илме кӗме пултарать вӗт.
Ведь Марья Алексевна может сейчас войти за чем-нибудь.

Чей ӗҫнӗ хыҫҫӑн Марья Алексевна прачка илсе килнӗ кӗпе-йӗме шутлама каять.
После чаю Марья Алексевна уходит считать белье, принесенное прачкою.

Ун хыҫҫӑн Марья Алексевна темиҫе кун хушши, сӑнама пӑрахса, кӑштах канса илет.
После того на несколько дней Марья Алексевна дает себе некоторый (небольшой) отдых в надзоре.

Паллах ӗнтӗ, Марья Алексевнӑн вӗрентсе каланӑ сӑмахӗ айӗнче «тӗрӗс» тесе ҫырса, Лопухов ҫапла хушса хунӑ пулӗччӗ: «Марья Алексевна, эсир хӑвӑр йышӑннӑ тӑрӑх, ҫӗнӗ йӗркесем ӗлӗкхи йӗркесенчен лайӑхрах пулсан, вӗсене тунипе савӑнакан ҫынсене эпӗ ҫӗнӗ йӗрке тумашкӑн тӑрӑшма чармастӑп; халӑх айванлӑхне илес пулсан вара, — эсир ҫав айванлӑх ҫӗнӗ йӗркесем тума чӑрмантарать тесе шутлатӑр, — вӑл, чӑнах та, ӗҫе кансӗрлет; анчах, Марья Алексевна, эсир хӑвӑр та ҫынсем час ӑслӑланмаҫҫӗ тесе тавлашас ҫук, ӑслӑланни усӑллине кура пуҫласан, ҫынсем часах ӑслӑланаҫҫӗ, ӗлӗкрех вӗсем ӑслӑланни кирлине асӑрхамасӑр пурӑннӑ; ӗлӗк вӗсен тӑнлӑ-пуҫлӑ пулмашкӑн майӗ те пулайман, ҫав мая парӑр ҫеҫ вӗсене, вӗсем вӑл майпа усӑ та курӗҫ-и, тен, — эсир ҫакӑнпа та килӗшетӗр ӗнтӗ».
Конечно, и то правда, что, подписывая на пьяной исповеди Марьи Алексевны «правда», Лопухов прибавил бы: «А так как, по вашему собственному признанию, Марья Алексевна, новые порядки лучше прежних, то я и не запрещаю хлопотать о их заведении тем людям, которые находят себе в том удовольствие; что же касается до глупости народа, которую вы: считаете помехою заведению новых порядков, то действительно она помеха делу; но вы сами не будете спорить, Марья Алексевна, что люди довольно скоро умнеют, когда замечают, что им выгодно стало поумнеть, в чем прежде не замечалась ими надобность; вы согласитесь также, что прежде и не было им возможности научиться уму-разуму, а доставьте им эту возможность, то, пожалуй, ведь они и воспользуются ею».

IX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Сӑмахран, Лопухов Верочкӑпа «тупӑш» ҫинчен калаҫать, вӑл ҫав «тупӑш» ҫинчен ӑнлантарса пама пуҫлас пулсан, Марья Алексевна, ҫак тупӑшӑн тупӑшӗ хӑйӗн тупӑшӗпе ытлашши пӗр пекех маррине курса, пит-куҫне те пӗркелентерсе илнӗ пулӗччӗ-и, тен, анчах Лопухов Марья Алексевнӑна ун ҫинчен ӑнлантарса паман, Верочкӑпа калаҫнӑ чухне те ун пек ӑнлантарни пулман, мӗншӗн тесен Верочка вӗсем калаҫакан кӗнекесенче вӑл сӑмахӑн пӗлтерӗшӗ мӗнле пулнине пӗлнӗ.
Если бы, например, Лопухов стал объяснять, что такое «выгода», о которой он толкует с Верочкою, быть может, Марья Алексевна поморщилась бы, увидев, что выгода этой выгоды не совсем сходна с ее выгодою, но Лопухов не объяснял этого Марье Алексевне, а в разговоре с Верочкою также не было такого объяснения, потому что Верочка знала, каков смысл этого слова в тех книгах, по поводу которых они вели свой разговор.

Лопухов, теорие пӗлекенскер, фактсенчен выводсем тума пултарнӑ, Марья Алексевна йышши ҫынсем, кулленех хӑйсемшӗн тӑрӑшнисӗр тата халӑх хушшинче ҫӳрекен сӑмахсемсӗр: пословицӑсемсӗр, поговоркӑсемсӗр тата ҫавӑн йышши ӗлӗкхи тата чи авалхи кӗске сӑмахсемсӗр пуҫне нимӗн те пӗлмен ҫынсем, выводсем тӑвайман.
Как человек, теоретически образованный, Лопухов мог делать из фактов выводы, которых не умели делать люди, подобные Марье Алексевне, не знающие ничего, кроме обыденных личных забот да ходячих афоризмов простонародной общечеловеческой мудрости: пословиц, поговорок и тому подобных старых и старинных, древних и ветхих изречений.

Лопуховпа Марья Алексевна фактсене пӗр пекех ӑнланнӑ тата пӗр пекех ӑнлантарса панӑ.
Лопухов и Марья Алексевна понимали факты одинаково и толковали о них.

Анчах вӗренмен хӗрарӑм пулнисӗр пуҫне, Марья Алексевна йӑнӑшне тата Лопухов ӑна хӑй шухӑшне йӑлтах каламан пирки те каҫарма пулать, Лопухов пропагандист пулнӑ, анчах чаплӑ идейӑсене юратакан пропагандист мар, чаплӑ идейӑсене юратакан пропагандистсем вӗсем яланах Марья Алексевнӑсене хӑйсене чунтан савӑнтаракан ырӑ кӑмӑллӑ идейӑсене вӗрентесшӗн тӑрӑшаҫҫӗ.
Но, кроме того, что она была женщина неученая, она имеет и другое извинение своей ошибке: Лопухов не договаривался с нею до конца, Лопухов был пропагандист, но не такой, как любители прекрасных идей, которые постоянно хлопочут о внушении Марьям Алексевнам благородных понятий, какими восхищены сами в себе.

Паллах ӗнтӗ, Марья Алексевна ҫак писательсем пӗлнине ҫуррине те пулин пӗлнӗ пулсан, унӑн Лопухов унпа ҫывӑх пулма пултарайманнине тавҫӑрса илме ӑс ҫитнӗ пулӗччӗ.
Конечно, если бы Марья Алексевна знала хотя половину того, что знают эти писатели, у ней достало бы ума сообразить, что Лопухов плохая компания для нее.

Вӗсен шухӑшӗсем ытла та пӗр пек пулнӑ, ҫавӑнпа вара нумай вӗреннӗ ырӑ кӑмӑллӑ романистсемпе журналистсем тата пирӗн халӑха вӗрентекен ытти ҫынсем: «Ку Лопухов йышши ҫынсем Марья Алексевна йышши ҫынсенчен нимӗнпе те уйрӑлса тӑмаҫҫӗ» тесе тахҫанах пӗлтернӗ ӗнтӗ.
Сходство их понятий было так велико, что просвещенные и благородные романисты, журналисты и другие поучатели нашей публики давно провозгласили: «Эти люди вроде Лопухова ничем не разнятся от людей вроде Марьи Алексевны».

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика