Поиск

Шырав ĕçĕ:

Паллӑ сăмах пирĕн базăра пур.

Паллӑ (тĕпĕ: паллӑ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Мӗн ӗҫе тытӑнмалла-ха? — мӗнни паллӑ: хулан тепӗр вӗҫӗнче, хӑйне ҫывӑхра, ҫӗнӗ мастерской уҫмалла…
Чем же заняться? — Ясно чем: надобно основать другую швейную, в своем новом соседстве, в другом конце города.

IV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ку вара вӑл таврӑнсан питӗ паллӑ пулчӗ, ӑна вӑл аван курчӗ.
Это сильно обнаружилось во мне только, когда он возвратился.

II // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Анчах ҫак виҫсӗмӗрти уйрӑмлӑхсӑр пуҫне Дмитрий Сергеич сӑмахӗсенче тата тепӗр уйрӑмлӑх пур; ҫав уйрӑмлӑх вара пӗр унӑн ҫеҫ: ӑнлантарса панин тӗллевӗ унӑн паллӑ — мана лӑплантарасси.
Но кроме этой черты, общей всем нам троим, в словах Дмитрия Сергеича есть другая, которая принадлежит уж собственно его положению: очевидна цель его объяснений — успокоить меня.

Хамӑра паллӑ пӳлӗмсенчи хамӑр пӗлекен вырӑнсене сыхласа хӑварассишӗн ҫеҫ.
Для того только, чтобы сохранить известные места в известных комнатах.

I // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ҫапла вара хӑйӗн малтанхи пурнӑҫне, ҫемьери кансӗр, канӑҫсӑр пурнӑҫне хирӗҫ тӑнине пула вӑл вӑхӑтлӑха хӑйне кӑмӑла кайман япаласемпех килӗшсе ларнӑ; мана хисеплени ӑна ҫак лару-тӑрура кирлӗ чухлинчен ытларах та тытса тӑнӑ; эпӗ вара ҫак вӑрах вӑхӑт хушшинче ун характерӗ ҫинчен пӗлсе ҫитнӗ пек пултӑм, вӑхӑтлӑх паллӑна яланхи паллӑ вырӑнне йышӑнса, лӑпланса лартӑм, пӗтӗм истори те ҫака ҫеҫ.
И вот сила реакции против прежнего, слишком тревожного положения в семействе заставила ее на время принять образ жизни, несообразный с ее постоянною наклонностью; уважение ко мне поддерживало ее в этом временном расположении дольше, чем было бы само собой; а я в это долгое время составил себе мнение о ее характере, принял временную черту за постоянную и успокоился на том, вот и вся история.

Унӑн вӑхӑтлӑха ҫеҫ пулнӑ туртӑм-кӑмӑлӗ манӑн яланлӑхах пулса юлнӑ туртӑм-кӑмӑлпа килӗшнӗ — эпӗ унӑн ҫак вӑхӑтлӑха пулнӑ япалине ун характерӗнчи яланхи паллӑ вырӑнне хурса йышӑннинчен тӗлӗнмелле-и вара?
Сильная временная потребность ее сходилась с моею постоянною потребностью, что ж удивительного, что я принял временное явление за постоянную черту ее характера?

Тата тепӗр ик минутран: «Санӑн, Анюта, ларасчӗ, фортепьяно ҫинче вылясчӗ», — теҫҫӗ, — мӗншӗн, — паллӑ мар; вара малалла та ҫавӑн пекех, яра кунах ҫапла.
Через две минуты: «А ты бы, Анюта, села, поиграла на фортепьяно», — зачем — неизвестно; и так далее, целый день.

Ҫак енӗпе илсен вара пирӗн иксӗмӗр хушӑра пӗрпеклӗх ҫукки халӗ ӗнтӗ пӗтӗмпех паллӑ пек туйӑнать.
Кажется, ясно, что в этой причине нет ничего предосудительного ни для кого из нас.

Вулама кирлех те мар темелле: мӗн ҫырни паллӑ; ҫапах та вуласа тухасах пулать.
Читать почти нет надобности: содержание известно; однако все нельзя не прочитать.

XXVI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Эпӗ аякран сӑнатӑп вӗт, ҫавӑнпа сан ӗҫӳ-пуҫу мана хӑвӑнтан лайӑхрах паллӑ.
Я смотрю со стороны, мне яснее, чем тебе, твое положение.

XXV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ҫапла, пӗрре кӑнтӑрлахи апат хыҫҫӑн, Вера Павловна хӑйӗн пӳлӗмӗнче ҫӗлеме ларчӗ, ҫӗленӗ май шухӑша путрӗ, питӗ лӑпкӑ шухӑшларӗ вӑл, шухӑшласса пӗртте ун ҫинчен мар, ахаль ҫеҫ, тӗрлӗрен ӗҫсем ҫинчен, хуҫалӑх ҫинчен, мастерской ҫинчен; хӑйӗн урокӗсем ҫинчен шухӑшларӗ, варӑ вӑл майӗпен-майӗпен ун ҫинчен шухӑшлама тытӑнчӗ, вӑл ун ҫинчен мӗншӗн час-часах шухӑшлани паллӑ мар; асаилӳсем, вак-тӗвексем, тӗрлӗрен ыйтусем сиксе тухрӗҫ, пысӑкланса, нумайланса пычӗҫ, акӑ вӗсем унӑн пуҫӗнче пинӗн-пинӗн мӗлтлете-мӗлтлете иртрӗҫ, ӳснӗҫем ӳссе пырса, пӗр ыйту: мӗн пулчӗ-ха мана? текен ыйту тухса тӑчӗ.
И вот, однажды после обеда, Вера Павловна сидела в своей комнате, шила и думала, и думала очень спокойно, и думала вовсе не о том, а так, об разной разности и по хозяйству, и по мастерской, и по своим урокам, и постепенно, постепенно мысли склонялись к тому, о чем, неизвестно почему, все чаще и чаще ей думалось; явились воспоминания, вопросы мелкие, немногие, росли, умножались, и вот они тысячами роятся в ее мыслях, и всё растут, растут, и всё сливаются в один вопрос, форма которого всё проясняется: что ж это такое со мною?

XXIV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Паллӑ ӗнтӗ, вӑл питех те йӗркеллӗ ҫын; епле ирсӗр ҫын пулса тӑма пултарнӑ-ха вӑл?
Ясно, что он человек вполне порядочный; каким же образом произошло тогда, что он выставился человеком пошлым?

XXIII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Кунта вара, чӑнах та, питех те палӑрса тӑракан факт пулнӑ, ҫав фактра ӗҫ пӗтӗмпех паллӑ пуласси пытанса тӑнӑ; паллӑ ӗнтӗ, Кирсанов Лопуховсене хисеплет; мӗншӗн вӗсемпе икӗ ҫул хушши ытла курнӑҫмасӑр пурӑнчӗ-ха вӑл?
А тут, кроме того, действительно был очень осязательный факт, который таил в себе очень полную разгадку дела: ясно, что Кирсанов уважает Лопуховых; зачем же он с лишком на два года расходился с ними?

Паллах, кусем вӗсем нимех те мар, вӗсем асӑрхама та ҫук темелле, Вера Павловна вӗсене астуманпа пӗрех темелле, анчах ҫав паллӑ мар пӗрчӗсем, паллӑ мар пулин те, пӗрмаях тараса ывӑсӗ ҫине ӳкеҫҫӗ.
Конечно, это пустяки, почти незамеченные, и Вера Павловна почти не помнит их, но эти незаметные песчинки всё падают и падают на чашку весов, хоть и были незаметны.

Анчах вӑл хӑйӗн ролӗнче ытла та ӑста артист пулнӑ, унӑн Вера Павловнӑпа ташлас килмен, вӑл ҫавӑнтах ҫавна асӑрхама пултарнине ӑнланса илчӗ, ҫавӑнпа вара кӑшт иккӗленсе тӑнинчен, Вера асӗнче, — ку иккӗленӳ; Вера Павловнӑна та, никама та пырса тивмен, — пӗчӗк, чи ҫӑмӑл ыйту кӑна тӑрса юлчӗ, хӑй тӗллӗн ҫеҫ илсен, ҫав ыйту, хӑна-юрӑҫӑ пӑшӑлтатнине пӑхмасӑр, хӑех ҫавӑн пек чи пӗчӗк, ниме те тӑман ыйтусем шутсӑр нумай пӑшӑлтатнине пӑхмасӑр, ҫав хӑех ҫавӑн пек чи пӗчӗк, ниме те тӑман ыйтусем шутсӑр нумай пӑшӑлтатман пулсан та, Верӑшӑн хӑйӗншӗн те паллӑ мар пулса юлнӑ пулӗччӗ.
Но он был слишком ловкий артист в своей роли, ему не хотелось вальсировать с Верою Павловною, но он тотчас же понял, что это было бы замечено, потому от недолгого колебания, не имевшего никакого видимого отношения ни к Вере Павловне, ни к кому на свете, остался в ее памяти только маленький, самый легкий вопрос, который сам по себе остался бы незаметен даже для нее, несмотря на шепот гостьи-певицы, если бы та же гостья не нашептывала бесчисленное множество таких же самых маленьких, самых ничтожных вопросов.

Вӑл ташланӑ пулсан, анчах Вера Павловнӑпа мар пулсан, ӗҫ вара ҫавӑнтах йӑлт паллӑ пулнӑ пулӗччӗ.
Если бы он стал вальсировать и не вальсировал бы с Верою Павловною, дело вполне раскрылось бы тут же.

Вӑл ташлас мар пулсассӑн, ӗҫ ҫурри таран ҫавӑнтах паллӑ пулнӑ пулӗччӗ.
Если бы он не стал вальсировать, дело было бы наполовину открыто тут же.

Кирсанов хӑйӗн тусӗпе калаҫнӑ хыҫҫӑн Лопуховсем патне пырсассӑн хӑй ӑнсӑртран йӑнӑшасран е Вера Павловна ҫине пуҫласа пӑхсассӑн хӗрелсе каясран, е вӑл ун ҫине пӑхма тӑрӑшманни ытла паллӑ пуласран, е мӗн те пулин ҫавӑн пеккинчен хӑранӑ; ҫук, Верӑпа пӗр минутлӑх тӗл пулнӑ хушӑра вӑл питӗ савӑнӑҫлӑ пулчӗ тата унӑн савӑнӑҫлӑ пулма тулли право та пулнӑ: хӑшпӗр вӑхӑта тусӗсенчен уйрӑлмалла пулнӑскер, тахҫанхи тусӗсем патне таврӑннипе савӑнса, ҫын кӑмӑллӑн та ӑшшӑн йӑл кулать, лӑпкӑн пӑхать вӑл, витӗмлӗн те ним шухӑшласа тӑмасӑр калаҫать, ун чун-чӗринче, вӑл калакан шухӑшсемсӗр пуҫне, урӑх нимӗнле шухӑш та ҫук вара, эсир чи усал элекҫӗ-хӗрарӑм пулнӑ тата сирӗн, ун ҫине пӑхса мӗн те пулин ун пек марри ҫав тери тупас килнӗ пулсан та, эсир пурпӗрех ӗҫ ҫукран, хӑйне лайӑх паллакан ҫынсемпе пӗрле каҫхи вӑхӑтне ирттерме хавас ҫынна курнисӗр пуҫне урӑх нимӗн те курман пулӑттӑр.
Кирсанов боялся, что когда придет к Лопуховым после ученого разговора с своим другом, то несколько опростоволосится: или покраснеет от волнения, когда первый раз взглянет на Веру Павловну, или слишком заметно будет избегать смотреть на нее, или что-нибудь такое; нет, он остался и имел полное право остаться доволен собою за минуту встречи с ней: приятная дружеская улыбка человека, который рад, что возвращается к старым приятелям, от которых должен был оторваться на несколько времени, спокойный взгляд, бойкий и беззаботный разговор человека, не имеющего на душе никаких мыслей, кроме тех, которые беспечно говорит он, — если бы вы были самая злая сплетница и смотрели на него с величайшим желанием найти что-нибудь не так, вы все-таки не увидели бы в нем ничего другого, кроме как человека, который очень рад, что может, от нечего делать, приятно убить вечер в обществе хороших знакомых.

Ку вӑл, чӑнах та, паллӑ пулнӑ тата питӗ лайӑх пулнӑ, Вера Павловна ун ҫинчен нимӗн те шухӑшламан.
Оно действительно было ясно и прекрасно и не возбудило никаких мыслей в Вере Павловне.

Ку вӑл ӑнлантарса памасӑрах паллӑ ӗнтӗ.
Это было так ясно, что почти не приходилось и объяснять.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика