Поиск

Шырав ĕçĕ:

ӳсӗр сăмах пирĕн базăра пур.

ӳсӗр (тĕпĕ: ӳсӗр) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Эсӗ ухмаха ертӗн курӑнать, е эсӗ ӳсӗр?
— Ты, видно, спятил или пьян?

Витӗр куракан // Михаил Андреев. Казах юмахӗсем: юмахсем. — Шупашкар: Чӑвашсен государство издательстви, 1938. — 60 с. — 33–39 с.

Ӳсӗр ҫын пек пыратӑп.
Иду я, как пьяный.

Пакет // Николай Степанов. Пантелеев А.И. Пакет: калав. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 67 с.

Шхуна, ӑҫталла тытнине итлемесӗр, борт айккинчи ҫутӑсемсӗр, ӳсӗр пекех чӗтрекелесе те тайкаланкаласа, малалла ыткӑнать.
Шхуна мчалась, не слушая руля, без бортовых огней, вздрагивая и раскачиваясь, точно пьяная.

II // Михаил Рубцов. Диковский, С. В. Калавсем; Хв. Уярпа М. Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 70 с. — 43–69 с.

Ура ҫине тӑнӑ Денни, унӑн умӗнче, ӳсӗр ҫын пек сулкаланнӑ.
Дэнни, поднявшись на ноги, как пьяный, бессмысленно топтался перед ним.

IV // В.Г. Шильдяков. Джек Лондон. Мексикенец: калав. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1940. — 52 с. — 6–51 с.

Вара сасартӑках ҫакӑн чӗринче пурте пӗлекен ӳсӗр вут-ҫулӑм хыпӑнса илчӗ — ӑна шартах ҫурса сиктерчӗ, хӳме урлӑ йӑтса ывӑтрӗ; вӑл, ялкӑшса ҫунакан вутпуҫҫи пекех, типсе кайнӑ чӗресене ҫӑмӑллӑнах ҫулӑм хыптарса, ҫынсен ушкӑнне пырса ӳкрӗ.
И вдруг в нём вспыхнул знакомый пьяный огонь — взорвало его, метнуло через забор; точно пылающая головня, упал он в толпу, легко поджигая сухие сердца.

Окуров хули // Уйӑп Мишши. Горький М. Окуров хули: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 134 с.

Анчах та, Глафирӑн ывӑнма пӗлмен ӳтне, вӑл юрланӑ пек сӑмса витӗррӗн янкӑшса калаҫнисене тата унӑн тӗксӗм кӑвак тӗслӗ, ӳсӗр куҫӗсем ҫӑтса ярасла пӑхнисене аса илет те, Вавила чышкисене чӑмӑртаса лартать, шӑлӗсемпе шатӑртаттарать, чунӗ кӳренсе ҫитнипе вара уласа яма та хатӗр.
Но, вспоминая неутомимое тело Глафиры, певучий носовой звук её речей и заглатывающий взгляд синих, пьяных глаз, он сжимал кулаки, скрипел зубами и готов был реветь от обиды.

— Ах — ҫук, каҫарӑр, эпӗ ӳсӗр мар! — терӗ Лодка, ҫакӑн аллине тӗртсе ярса, сӗтел хушшинчен тӑрса тухнӑ май.
— Ах — нет, извините, я не пьяная! — сказала Лодка, оттолкнув его руку и вставая из-за стола.

Тиуновӑн ҫурма ӳсӗр ҫынпала калаҫасси те килмест, анчах чӗнмесӗр тӑма — шикленет хӑй.
Не хотелось Тиунову говорить с человеком полупьяным, а молчать боялся он.

— Салтаксе-ем! — кӑшкӑрса ячӗ куҫӗсене мӑчлаттарса, яланах ӳсӗр ҫӳрекен ҫӗвӗҫ Минаков, унтан ҫав самантрах чухласа илчӗ:
— Солда-ат! — воскликнул, мигая, всегда пьяный портной Минаков и вдруг сообразил:

Ун куҫӗ умӗнче тин кӑна пурӑнса ирттернӗ, халтан кайичченех ывӑнтарса ҫитернӗ каҫӑн сценисем пӗр хускалмасӑр тӑраҫҫӗ: акӑ ӳсӗр Жуков, вӗт шатра пусса илнӗ, ленчешке ӳтлӗ этем — ташлама хӑтланать, ҫӑнӑх миххи евӗр йывӑррӑн месерле кайса ӳкет те, аллисемпе ҫӳлелле кармашса, хӑраса кайса хӑйӑлтатать:
Перед нею неподвижно стояли сцены из прожитой, утомительной ночи: вот пьяный Жуков, с дряблым, прыщеватым телом — хочет плясать, грузно, как мешок муки, падает навзничь и, простирая руки, испуганно хрипит:

Ҫапла вӑл нумайччен, тул ҫути киличченех темелле, «ҫӑтмахри» ӳсӗр ҫынсем ӗрлешсе ҫухӑрашнине итлесе, хӗр ҫумӗнче лӑпланса ларчӗ, вара, хулари собор тӑрринчи чан тӑватӑ сехет ҫапсан, хӗре вӑратса ҫапла каларӗ:
Он долго, почти до света, смирненько сидел около неё, слушая, как в доме ревели и визжали пьяные люди, а когда в городе, на колокольне собора, пробило четыре часа, разбудил её, говоря:

Пӗррехинче, ҫӗрле, акӑш-макӑш вӑйлӑ ӗҫкӗ-ҫикӗ пынӑ вӑхӑтра, ӳсӗр Немцевпала Ванька Хряпов Пашӑна киревсӗррӗн кӳрентернӗ пулнӑ, вӑл ҫаксенчен вӗҫерӗнсе ӳкнӗ те килхушшине тарса тухнӑ, унта вара, хапха ҫумне пырса тайӑнса, ӳлесе янӑ.
Однажды ночью, во время кутежа, пьяный Немцев и Ванька Хряпов грязно обидели Пашу, она вырвалась от них, убежала на двор и там, прислонясь у ворот, завыла.

Дворянсем пурӑннӑ ҫуртӑн халӗ те-ха мӑнаҫлӑн курӑнма тӑрӑшакан ишӗлчӗкӗсен ӑшӗнчен, таҫта шалтан, хӗрсем ҫӑри-ҫари ҫухӑрашни, Коля-телеграфистӑн тенорӗ, ростовщик ывӑлӗн, Ванька Хряповӑн, чан ҫапнӑ евӗр хулӑн сасси, Фимка Пушкаревӑн янкӑс юррисем, гитара янӑранисем илтӗнсе тӑраҫҫӗ — анчах та ҫав кичем те ӳсӗр пурнӑҫӑн ҫакӑн йышши мӗнпур янӑрашӑвӗ Симӑна тата ӑна итлесе ларакана пӗрре те чӑрмантармасть.
Из глубины всё ещё важных развалин дворянского дома порою долетали визги девиц, тенор Коли-телеграфиста, колокольный голос Ваньки Хряпова, сына ростовщика, бойкие песни Фимки Пушкаревой, звон гитары — но все эти звуки тоскливой и пьяной жизни не мешали Симе и его слушателю.

Хӗрарӑм ӑна, енчен енне сулланкаласа, тути хӗррисене ҫулакаласа кӗтсе илет, унӑн сӑрӑрах тӗксӗм кӑвак куҫӗсем тӗттӗмленеҫҫӗ: ӳсӗр тата ӳсӗртекен куллипе йӑл кулса, ачаш салху сассипе сӑмахӗсене сӑмси витӗр тӑстарса, хӗр ӑна ҫапла калать:
Женщина встречала его покачиваясь, облизывая губы, её серовато-синие глаза темнели; улыбаясь пьяной и опьяняющей улыбкой, томным голосом, произнося слова в нос, она говорила ему:

Ҫӳҫне Фелицата хӑлхисем хыҫнелле ярса тураса хурать; лайӑх тумланса ҫӳреме юратать, модӑсен журналне ҫырӑнса илет, ӳсӗр чухне вара — хӑнасемпе хӗрсене пурӗ-пӗрех «Ҫӗрле тӳпере вӗҫнӗ пӗр пирӗшти» сӑвва каласа парать.
Причёсывается Фелицата, спуская волосы на уши; любит хорошо одеваться, выписывает модный журнал, а когда пьяна — обязательно читает девицам и гостям стихи: «По небу полуночи ангел летел».

Сӑнӗ-пичӗ килӗшӳллӗ, ырӑ кӑмӑллӑ унӑн, яланах ҫурма ӳсӗр пек курӑнакан куҫӗсем темле ӑнланмаллах мар, ҫурма савӑнӑҫлӑн йӑл кулса ҫутӑлаҫҫӗ.
Лицо у неё хорошее, доброе, в глазах всегда как бы полупьяных, светится странная, полувесёлая улыбка.

Бульварти ешӗл йывӑҫ-курӑкӑн чӑтлӑх хӳми Поречнӑй урамри ула-чӑла ҫуртсен каппайчӑк сӑн-пичӗсене пытарса тӑрать, вӗсен ҫивиттисемпе мӑрйисене кӑна курма май парать, анчах йывӑҫсен вуллисемпе тураттисем хушшинчен слобода ҫыннисем хуларисене ҫапах та палласа илеҫҫӗ, вара ӳркевлӗн тӑрӑхласа, пӗрне-пӗри Шихан пурнӑҫӗнчи событисем ҫинчен кала-кала параҫҫӗ: кам мӗн чухлӗ картла выляса янӑ е выляса илнӗ, кам ӗнер ӳсӗр пулнӑ, кам ҫак эрне хушшинче арӑмне хӗненӗ, епле тата мӗншӗн хӗненӗ.
Густая стена зелени бульвара скрывала хвастливые лица пёстрых домов Поречной, позволяя видеть только крыши и трубы, но между стволов и ветвей слобожане узнавали горожан и с ленивой насмешкой рассказывали друг другу события из жизни Шихана: кто и сколько проиграл и кто выиграл в карты, кто вчера был пьян, кто на неделе бил жену, как бил и за что.

Кунсӑр пуҫне тата князь пӗр-икӗ хутчен ним юлмиччен картла выляса яма, хӗрӳллӗ юратушӑн вексельсем парса тултарма, хӑйне хирӗҫ пыракан темле ҫынсене хӗнесе тӑкма, вилӗ ӳсӗр пулса ҫуна ҫинчен ӳкме ӗлкӗрнӗ, пӗр сӑмахпа — ҫав телейлӗ вӑхӑтсенче гвардири служба текен пур ӗҫсене те тунӑ вӑл.
К тому же князь успел раза два проиграться в пух, надавать векселей за страстную любовь, побить каких-то соперников, упасть из саней мертво пьяный, словом, сделать все, что в те счастливые времена называлось службой в гвардии.

IV // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Старикӗн те питҫӑмартисем тӑрӑх куҫҫулӗсем юхнӑ, анчах вӗсем темле пит те мӗскӗн пулнӑ, вӑл хаяр та ӳсӗр ҫынсен ушкӑнӗ кӳрентерекен хӳтлӗхсӗр ача пекех курӑннӑ.
У старика текли по щекам тоже слезы, но как-то очень жалкие, он походил на беспомощного ребенка, обижаемого грубой и пьяной толпой.

II // Леонид Агаков. Герцен А. И. Вӑрӑ чакак: повеҫсем; Леонид Агаков куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 104 с. — 30–98 с.

Вӑл йӗри-таврах пӑхса ҫаврӑнчӗ те, ӳсӗр пек, тайкалана-тайкалана Ильсеяр пытанса ларакан паром патнелле сӗнкӗлтетрӗ.
Он оглянулся вокруг и, пошатываясь, как пьяный, направился к парому, за которым сидела Ильсеяр.

XIV // Василий Юдин. Гариф Губай. Бакенщик хӗрӗ. Повесть. Тутарларан В.Н. Юдин куҫарнӑ — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1962. — 204 с.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика