Поиск

Шырав ĕçĕ:

Прошка (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Тӑхта-ха, Прошка ӳстӗр, ун чухне эпир те лайӑх пурӑнӑпӑр…
— Вот погоди, Прошка подрастет, тогда справимся…

IV // Мирун Еник. Мамин-Сибиряк Д.Н. Тӑрантаракан тата ытти калавсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 48 с. — 3–18 с.

Пӗчӗк Прошка фабрикӑра иккӗмӗш хӗл ӗҫлет ӗнтӗ.
Маленький Прошка работал на фабрике уже вторую зиму.

Пӗтӗм завод пурнӑҫне свисток йӗркелесе пырать, ҫавӑнпа Прошка ҫав ӑслӑ пӑхӑр машина ҫине нумайччен пӑхса тӑрать, ӑна пӗтӗм завод пӑхӑнса тӑрать-ҫке.
Вся заводская жизнь строилась по свистку, и Прошка подолгу смотрел на хитрую медную машину, которая ворочала всем заводом.

III // Мирун Еник. Мамин-Сибиряк Д.Н. Тӑрантаракан тата ытти калавсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 48 с. — 3–18 с.

Тахҫан Прошка ашшӗ те ҫавӑн пек апатланнӑ, Прошка, хӑй ун умӗнче тӑнӑ.
Вот так же ужинал когда-то и отец Прошки, а сам Прошка стоял и смотрел на него.

Криц корпусӗнче, пӗр-пӗр тӗттӗм кӗтесе тӗренсе, Прошка аслӑ мастер хӗстерекен мӑлатук умӗнче каҫхи апат ҫинине нумайччен сӑнаса тӑрать.
В кричном корпусе, прижавшись куда-нибудь в темный угол, Прошка долго наблюдал, как ужинает главный мастер у обжимочного молота.

Прошка ашшӗ патвар ҫын пулнӑ, упа пекех туйӑннӑ.
Отец Прошки был здоровенный мужик и смахивал на медведя.

— Хӑрарӑн-и, Прошка? — тенӗ ашшӗ, сухан куклине ҫисе ярса е йывӑҫ кашӑкне ҫуласа.
— Испужался, Прошка? — спрашивал отец, прожевывая кусок лукового пирога или облизывая деревянную круглую ложку.

Прошка вара ҫӳҫене-ҫӳҫене илнӗ, йӗри-тавра шиклӗн пӑхкаланӑ.
Так что Прошка вздрагивал и боязливо озирался по сторонам.

Прошка малтан ку корпуса кӗме хӑранӑ: унта яланах шав пулнӑ, кӑмакасем ялкӑшса ҫуннӑ.
Прошка сначала боялся этого корпуса, где стоял всегда такой шум и так ярко горели печи.

Тахҫан Федорка та, унтан — Прошка ашшӗ валли фабрикӑна апат леҫнӗ.
Когда-то Федорка тоже носила отцу обеды на фабрику, а потом — Прошка.

Прошка та вӗсемпе пӗрле тӑрмашнӑ, вӗсен хурлӑхӗпе пӗрле хӑй хурлӑхне те маннӑ.
Прошка колотился вместе с другими и в общем горе забывал свое.

Ытти ачасем те Прошка пекех шутланӑ, ачасене йывӑр шухӑш пуснӑ, хӑйсем чухӑн пурӑннине вӗсем ӑнланнӑ…
Другие ребятишки думали то же, что и Прошка, и в детские головы лезли невеселые мысли о той бедности, которая ждала их там, по своим углам…

Прошка, Лукич хыҫҫӑн пӑхса, хӑй ашшӗне аса илет; ашшӗ ӑна руда хӗртнӗ ҫӗре ямӑн пулӗччӗ, кунта ӗҫлеме йывӑр, хӗлле пушшех хӗн…
Прошка, провожая Лукича глазами, думал о своем отце, который не пустил бы его на пожог, где работа была такая тяжелая, особенно по зимам…

Прошка вырӑнӗ вут ҫунакан ҫӗртен инҫе пулман, — ӗҫленӗ май вӑл часах ӑшӑннӑ; ҫурӑмӗпе алли ыратнӑ майӗпен иртсе кайнӑ.
Прошка работал недалеко от огня и скоро согревался за работой, спина и руки помаленьку отходили.

Прошка ҫакна сисмен, йӑл кирек хӑҫан та шав кӳренсе калаҫнӑ, Федорка пӗтӗм апата хӑй ҫисе ярать имӗш, унӑн, Прошкӑн, ялан ҫиес килет…
Прошка не видел этого и постоянно жаловался, что Федорка все лопает сама, а он, Прошка, всегда хочет есть…

Килте ҫӑкӑр ҫитмен чухне Федорка хӑйӗн пайне пӗтӗмпех Прошка валли хӑварнӑ, хӑй ҫимесӗрех тӳснӗ.
А когда в доме была недостача в хлебе, Федорка отдавала все братишке, а сама перебивалась не евши.

Прошка ҫак йӑрӑ ачасен ушкӑнӗнче пулма юратать, Федорка парса хӑварнӑ апатне вӑл часах ҫисе ярать.
Прошка чувствовал себя лучше в этой подвижной толпе и быстро съедал оставленный Федоркой завтрак.

Шалта ӑна икӗ пая уйӑрнӑ, пӗринче яланах ҫӗнӗ руда хӗртнӗ, тепринче Прошка пек ачасем руда вакланӑ.
Внутри пожог разделялся на два дворика: в одном постоянно обжигалась новая руда, а в другом — ее разбивали в щебенку такие же мальчуганы, как Прошка.

II // Мирун Еник. Мамин-Сибиряк Д.Н. Тӑрантаракан тата ытти калавсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 48 с. — 3–18 с.

Тулӑ тухсан, Прошка яланах шӑннӑ — хӗлле те, ҫулла та, ирхине пилӗк сехетре кирек хӑҫан та сивӗ, ача хӑй сӑхманӗ ӑшне кӑлӑхах тӗршӗннӗ, ҫара аллисене ниҫта чике пӗлмен.
Выйдя за дверь, Прошка всегда чувствовал страшный холод — и зимой и летом, в пять часов утра всегда холодно, и мальчик напрасно ежился в своем кафтанишке и не знал, куда спрятать голые руки.

I // Мирун Еник. Мамин-Сибиряк Д.Н. Тӑрантаракан тата ытти калавсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 48 с. — 3–18 с.

— Ас ҫук сирӗн, хӗрсен, ҫавӑнпа ӗшеленетӗр, фабрикӑна васкатӑр! — тесе хурать Прошка, урама тухичченех сивӗрен тӗршӗнсе.
— Ума у вас нет, у девок, вот и бежите на фабрику, как угорелые! — важно говорил Прошка, заранее ежась от холода, который ожидал его на улице.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика