Поиск

Шырав ĕçĕ:

япаласем (тĕпĕ: япала) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Тепӗр чухне ҫынсен кулленхи тӗлсӗр чӑрмавӗсемпе сӑмахӗсем Ольгӑна ҫав тери йӑлӑхтарса ҫитереҫҫӗ — Штольцӑн вара унпа ирӗксӗрех халиччен хӗрарӑмсемпе калаҫман япаласем ҫинчен сӑмах пуҫарма тивет.
Иногда в ней выражалось такое внутреннее утомление от ежедневной людской пустой беготни и болтовни, что Штольцу приходилось внезапно переходить в другую сферу, в которую он редко и неохотно пускался с женщинами.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ун таврашӗнчи япаласем йӑлтах тӗттӗмре курӑнми пулчӗҫ, ҫывӑрнӑ пек туйӑнчӗҫ.
Все погрузилось в сон и мрак около него.

XII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Эпӗ ӗмӗтпе пурӑнатӑп, пулас ҫук япаласем ҫинчен шухӑшлатӑп! — терӗ Ольга.
— Я мечтательница, фантазерка! — говорила она.

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Унта… чаплӑ япаласем…
— Там… славные вещи…

V сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Унтан, унтан йӑлт кичем те хӑрушӑ япаласем курӑнса кайрӗҫ…
Потом, потом мерещилось все такое скучное, страшное…

— Мӗн тума калатӑн эсӗ мана пур хӑрушӑ япаласем ҫинчен? — терӗ Ольга лӑпкӑн.
— К чему ты говоришь мне эти ужасы? — сказала она покойно.

Вак-тӗвек ӗҫре, кулленхи япаласем ҫинчен пыракан калаҫура хӑйсемсӗр пуҫне никама та курӑнман юрату пулать.
В пустяках, в разговорах о будничных вещах будет сквозить никому, кроме их, не видимая любовь.

Эхер те Ольгӑн тепӗр чухне Обломов пирки, хӑй ӑна юратни пирки шухӑшламалла пулса тухсан, ҫак юратуран чӗрере пушӑ вырӑн тата пушӑ вӑхӑт юлнӑ пулсан, эхер те унӑн ыйтӑвӗсем ҫине ответ пама Обломов пуҫӗнче тулли те яланах хатӗр ответсем пулмасан, Ольгӑн кӑмӑлӗ чӗннине хирӗҫ Обломовӑн кӑмӑлӗ шарламасан, Ольгӑн хавхаланӑвӗ, пурнӑҫшӑн ҫуннине хирӗҫ вӑл ним тумасӑр, хӗрӳ туйӑмпа ҫеҫ хирӗҫ пӑхсан, Ольга йывӑр шухӑша путать; темӗн сивӗскер, ҫӗлен пек, унӑн чӗрине шуса кӗрет, ӑна ӗмӗтсенчен вӑратать, вара юратӑвӑн ӑшӑ та халапри пек тӗнчи темле кӗрхи кун евӗрлӗ пулса тӑрать, — ун чухне пур япаласем те сӑрӑ тӗслӗн курӑннӑн туйӑнаҫҫӗ.
Если Ольге приходилось иногда раздумываться над Обломовым, над своей любовью к нему, если от этой любви оставалось праздное время и праздное место в сердце, если вопросы ее не все находили полный и всегда готовый ответ в его голове и воля его молчала на призыв ее воли, и на ее бодрость и трепетанье жизни он отвечал только неподвижно-страстным взглядом, — она впадала в тягостную задумчивость: что-то холодное, как змея, вползало в сердце, отрезвляло ее от мечты, и теплый, сказочный мир любви превращался в какой-то осенний день, когда все предметы кажутся в сером цвете.

«Сиреньсем шанчӗҫ, — шухӑшларӗ вӑл каллех, — ӗнерхи кун иртсе кайрӗ, тӗнчере пулман япаласем курӑннӑ каҫ, сывлӑш пӳлӗннӗ каҫ та иртсе кайрӗ…
«Сирени отошли, — опять думал он, — вчера отошло, и ночь с призраками, с удушьем тоже отошла…

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Пӗррехинче вӑл килет те сасартӑк ҫак япаласем тӗрлӗ вырӑнсенче выртнине курать: супӑнь — супӑнь хумалли ҫӗрте, щеткӑсемпе вакса — кухньӑри чӳрече умӗнче, чейпе сахӑр — комодӑн уйрӑм ещӗкӗнче.
Однажды он пришел и вдруг видит, что мыло лежит на умывальном столике, щетки и вакса в кухне на окне, а чай и сахар в особом ящике комода.

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Ҫавнашкал хӗрарӑмсен еркӗнӗсем пур, — тет вӑл, — тата чӑрмавӗ те нумай: тухтӑрсем чӗнмелле, курортсене ӑсатмалла, темӗн тӗрлӗ тӗлӗнмелле япаласем кирлӗ.
— У таких женщин любовники есть, — говорил он, — да и хлопот много: доктора, воды и пропасть разных причуд.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Сирӗн ҫынна пӗлтермелле мар япаласем пур-и? — ыйтрӗ Ольга.
— Разве у вас есть тайны? — спросила она.

Вӑл нимӗҫ характерӗнче нимӗнле ҫепӗҫлӗх, чыслӑх, ӑшӑ кӑмӑл пуррине курман, лайӑх ҫынсем хушшинче пурнӑҫа илемлетекен, мӗнле те пулин йӗркене урӑхлатма, халӑх йӑлине пӑсма, устава пӑхӑнмасӑр тӑма пулӑшакан япаласем пуррине асӑрхаман.
Она в немецком характере не замечала никакой мягкости, деликатности, снисхождения, ничего того, что делает жизнь так приятною в хорошем свете, с чем можно обойти какое-нибудь правило, нарушить общий обычай, не подчиниться уставу.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ҫав ирхине ӑна мӗн ҫитермеллине те пӗлмеҫҫӗ, ун валли тесе булкӑсем, кӗлентӗрсем пӗҫерсе лартаҫҫӗ, ӑна вара тӑварланӑ апат-ҫимӗҫ, печенисем, варенисем, тӗрлӗрен пастиласем, ытти тӗрлӗ типӗ е шӗвек тутлӑ япаласем парса яраҫҫӗ.
Не знают, чем и накормить его в то утро, напекут ему булочек и крендельков, отпустят с ним соленья, печенья, варенья, пастил разных и других всяких сухих и мокрых лакомств и даже съестных припасов.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Мӗне кирлӗ-ха вӗсене ыттисем курасшӑн ҫуннӑ пурнӑҫри тӗрлӗ улшӑнусем, ӑнсӑртран килсе тухан япаласем?
Зачем им разнообразие, перемены, случайности, на которые напрашиваются другие?

Кашни хӑнашӑнах икӗ ҫурта ҫутмаҫҫӗ: ҫуртана хулара укҫалла туяннӑ, ӑна, ытти япаласем пекех, хуҫа арӑмӗ ҫӑрапа питӗрсе усрать.
Не для всякого зажгут и две свечи: свечка покупалась в городе на деньги и береглась, как все покупные вещи, под ключом самой хозяйки.

Кунта вӗсен пӗтӗм пурнӑҫӗпе науки, кунта вӗсен пӗтӗм хуйхи-суйхипе савӑнӑҫӗ; ҫавӑнпа та вӗсем ытти кирек мӗнле ӗҫпе чӑрмавран парӑнаҫҫӗ, урӑхла савӑнӑҫа пӗлмеҫҫӗ; вӗсен пурнӑҫӗ ҫак тӗпре тӑракан, пурпӗрех пулса иртекен япаласемпе ҫеҫ ҫыхӑнса тӑрать, вӗсен ӑсӗпе чӗринче те ҫав япаласем кӑна.
Тут вся их жизнь и наука, тут все их скорби и радости: оттого они и гонят от себя всякую другую заботу и печаль и не знают других радостей; жизнь их кишела исключительно этими коренными и неизбежными событиями, которые и задавали бесконечную пищу их уму и сердцу.

Нимӗн те кирлӗ мар: пурнӑҫ, лӑпкӑ юханшыв пекех, вӗсен ҫумӗпе юхса иртет; вӗсен вара, кашниннех, ҫав ҫырма хӗрринче ларса, пурпӗрех пулса иртмелли япаласем хӑйсен умӗнче черетлӗн, чӗнмесӗрех туха-туха тӑнине сӑнаса ҫеҫ лармалла.
Ничего не нужно: жизнь, как покойная река, текла мимо их; им оставалось только сидеть на берегу этой реки и наблюдать неизбежные явления, которые по очереди, без зову, представали пред каждого из них.

Тен, ача сӑмахсене те аран-аран кӑна каланӑ пулӗ-ха, тен, пачах та калама пултарайман пулӗ, утайман та пулӗ, пур япаласем ҫине те, ҫитӗнсе ҫитнисем каланӑ пек, айванла, тӗлӗнса кайса, ачалла пӑхнӑ пулӗ, вӑл ун чухнех хӑй таврашӗнче пулса иртекен япаласен пӗлтерӗшне тата вӗсем пӗр-пӗринпе ҫыхӑнса тӑнине ӑнланнӑ пулӗ, анчах ун ҫинчен хайне те, ыттисене те шарламан.
Может быть, когда дитя еще едва выговаривало слова, а может быть, еще вовсе не выговаривало, даже не ходило, а только смотрело на все тем пристальным немым детским взглядом, который взрослые называют тупым, оно уж видело и угадывало значение и связь явлений окружающей его сферы, да только не признавалось в этом ни себе, ни другим.

Ҫынпа хӑйӗнпе те тем чухлех ӑнланмалла мар япаласем пулса иртеҫҫӗ: чылайччен аванах пурӑнать ҫын — ним те ҫук, унтан сасартӑк ӑнланса илмелле мар палкама пуҫлать е ют ҫын сассипе кӑшкӑрма тытӑнать, е каҫсерен ыйхӑ тӗлӗшпе аташса ҫӳрет; тепри кӗтмен ҫӗртенех кукӑрӑлса ӳкет те, ҫӗр ҫинче тапкалашма тапратать.
И с самим человеком творилось столько непонятного: живет-живет человек долго и хорошо — ничего, да вдруг заговорит такое непутное, или учнет кричать не своим голосом, или бродить сонный по ночам; другого, ни с того ни с сего, начнет коробить и бить оземь.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика