Поиск

Шырав ĕçĕ:

Акӑ сăмах пирĕн базăра пур.

Акӑ (тĕпĕ: акӑ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Лару-тӑрӑва тимӗр алӑк хыҫӗнчи хытӑ тапчан уҫӑмлатать: «Акӑ вӑл — тӑлӑх арӑм минтерӗ!».
Ситуацию проясняет тапчан за железной дверью: «Вот она где — подушка вдовы!».

«Тӑлӑх арӑм минтерӗ» роман тавра // Виталий Станьял. https://chuvash.org/blogs/comments/4943.html

Анчах акӑ мӗн шухӑшлатӑп эпӗ, Михаил Иваныч: Франци королӗ мӗнле тӗн тытса пурӑннӑ вӑл?
Только вот что я думаю, Михаил Иваныч: король-то французский какой был веры?

VII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Марья Алексевна, халех кӗнекинчен хӑйӗнчен курӑпӑр акӑ.
— А вот сейчас увидим, Марья Алексевна, из самой книги.

Каччӑпа хӗр пӗр-пӗрне юратма пуҫланине тата ӑҫтан пӗлме пулать ӑна? — юрату сӑмахӗсенчен; — нимӗнле юрату сӑмахӗсем те илтӗнмеҫҫӗ, калаҫасса та пӗр-пӗринпе сахал калаҫаҫҫӗ вӗсем, — Дмитрий Сергеич ытларах Марья Алексевнӑпа калаҫать е акӑ тата: вӑл Верочка валли кӗнекесем илсе киле пуҫларӗ.
Опять, в чем еще замечаются амурные дела? — в любовных словах; никаких любовных слов не слышно; да и говорят-то они между собою мало, — Дмитрий Сергеич больше говорит с Марьей Алексевною или вот: стал он приносить книги Верочке.

Акӑ Верочка фортепьяно калать, Дмитрий Сергеич итлесе тӑрать, Марья Алексевна Дмитрий Сергеич корсет шал енне пӑхса илмест-и-ха тесе сӑнаса тӑрать, — ҫук, шутламасть те пӑхса илме!
Вот Верочка играет, Дмитрий Сергеич стоит и слушает, а Марья Алексевна смотрит, не запускает ли он глаз за корсет, — нет, и не думает запускать!

Ҫавӑнпа та сире чее ҫын ҫине кӑтартса: «акӑ ҫак ҫынна никам та улталаймасть» тесессӗн, — 1 т. пуҫне хӑюллӑнах 10 т. хурӑр — эсир, чее ҫын мар пулин те, кӑмӑлсӑр пулсан, ҫав чее ҫынна улталатӑрах; 1 т. пуҫне хӑюллӑнах 100 т. хурӑр — вӑл хӑйне хӑех мӗн пирки те пулин улталаса пурӑнать, мӗншӗн тесен хӑйсене мӗн пирки те пулин улталасси вӑл чее ҫынсен яланхи палли.
Потому, если вам укажут хитреца и скажут: «Вот этого человека никто не проведет», — смело ставьте десять рублей против одного рубля, что вы, хоть вы человек и не хитрый, проведете этого хитреца, если только захотите, а еще смелее ставьте сто рублей против одного рубля, что он сам себя на чем-нибудь водит за нос, ибо это обыкновеннейшая, всеобщая черта в характере у хитрецов, на чем-нибудь водить себя за нос.

Акӑ мӗн чухлӗ пӗлтерӗшлӗ пулнӑ Марья Алексевна сӑмахӗсем.
Вот сколько смыслов имели слова Марьи Алексевны.

VI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Факт вӑл акӑ ҫакӑ: Лопухов каланине малтан йӑл кулса, унтан питӗ тимлӗн итлекен Верочка, Лопухов Марья Алексевнӑпа мар, унпа хӑйӗнпе калаҫать тата шӳтлесе мар, тӗрӗссипе калаҫать, тесе шухӑшланӑ; Лопухов каланине мӗн пуҫламӑшӗнчех тимлӗн итлекен Марья Алексевна Верочка еннелле ҫаврӑнчӗ те: «Тусӑмҫӑм, Верочка, мӗн эсӗ пӗрмаях чӗмсӗр ларатӑн? Халӗ эсӗ Дмитрий Сергеевичпа паллашнӑ ӗнтӗ, фортепьяно калама ыйтасчӗ те хӑвӑн юрласа парасчӗ!» — ҫак сӑмахсем акӑ мӗне пӗлтернӗ:
А факт был тот, что Верочка, слушавшая Лопухова сначала улыбаясь, потом серьезно, думала, что он говорит не с Марьей Алексевною, а с нею, и не шутя, а правду, а Марья Алексевна, с самого начала слушавшая Лопухова серьезно, обратилась к Верочке и сказала: «Друг мой, Верочка, что ты все такой букой сидишь? Ты теперь с Дмитрием Сергеичем знакома, попросила бы его сыграть тебе в аккомпанемент, а сама бы спела!», и смысл этих слов был:

Ну вӑт тата, пропаганда сиенлӗ теҫҫӗ — акӑ мӗнле пырса тивнӗ ӑна пропаганда, чӗри таса ҫав ун, сиен тума шутлаканскер мар; ну, вӑрттӑн итленӗ те ӑнланса илнӗ, мӗн ӗҫ пур манӑн?
Ну вот, подите же, говорят, пропаганда вредна — вон как на нее подействовала пропаганда, когда у ней сердце чисто и не расположено к вредному; ну, подслушала и поняла, так мне какое дело?

— Эсир, акӑ кунта тухтӑрта ӗҫлеме юлатӑп, тетӗр; кунти тухтӑрсене, турра шӗкӗр, пурӑнма юрать; ҫемьеллӗ пурнӑҫ ҫинчен шухӑшламастӑр-и-ха е куҫ хывнӑ хӗр пур-и?
— Вот вы говорите, что останетесь здесь доктором; а здешним докторам, слава богу, можно жить; еще не думаете о семейной жизни или имеете девушку на примете?

Акӑ вӑл: ун ҫураҫнӑ хӗрӗ хӑйне юратакансене пурне те тӗплӗн ӑнлантарса панӑ, тет, пурте мана мӗнле туйӑннӑ, ҫапла пулать иккен, вӑл питӗ ӑнланмалла каласа кӑтартнӑ, вара вӗсем пурте хӑвӑртрах ҫавӑн пек пултӑрччӗ тесе тӑрӑшма пуҫланӑ.
А вот он говорит, что его невеста растолковала всем, кто ее любит, что это именно все так будет, как мне казалось, и растолковала так понятно, что все они стали заботиться, чтоб это поскорее так было.

V // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Е акӑ Диккенсӑн — Диккенсӑн пур, анчах вӑл ун ҫине шансах кайман пек курӑнать; пултӑрччӗ тет ҫеҫ, мӗншӗн тесен ырӑ кӑмӑллӑ, анчах хӑй вӑл пулма пултараймассине пӗлет.
Или у Диккенса — у него это есть, только он как будто этого не надеется; только желает, потому что добрый, а сам знает, что этому нельзя быть.

Акӑ ӗнтӗ Жорж Занд, — ҫав тери ырӑ кӑмӑллӑскер, — анчах унӑн ӗмӗтсем анчах! е пирӗн кӗнекесем, — ҫук, пирӗн кӗнекесенче ун ҫинчен нимӗн те ҫук вара.
Ведь вот Жорж Занд — такая добрая, благонравная, — а у ней все это только мечты! или наши книги — нет, у наших уж вовсе ничего этого нет.

— Акӑ эсир хӑвӑрах: ҫакӑ вӑл — юрату тетӗр.
— Вот вы сами говорите, что это — любовь.

IV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Акӑ вӑл: «ах, мӗншӗн арҫын пулман-ши эпӗ!»
— Вот оно: «Ах, как бы мне хотелось быть мужчиною!»

— Акӑ тата тепӗр лайӑх шухӑш: хут парӑр-ха мана, алла илес тесе, эпӗ вӑл ирсӗр патне ҫыру ҫырса ярам-ха.
— Да, вот еще счастливая мысль: дайте мне бумаги, я напишу этому негодяю письмо, чтобы взять его в руки.

— Юрать; ну, акӑ ҫакна та элек тетӗр-и эсир? —
— Хорошо-с; ну, а вот это вы назовете сплетнями? —

Е акӑ татах та лайӑхрах сӑлтав: вӑл фортепьяно калама вӗренме уроксем парать.
Или вот еще лучше: она дает уроки на фортепьяно.

Апла пулсан, эпӗ сиртен акӑ мӗн ыйтатӑп: пирӗн пата ҫӳреме пӑрахӑр эсир.
Если так, я прошу вас: перестаньте бывать у нас.

III // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Акӑ, Верочка ӑна алӑ пачӗ — ӑслӑланчӗ.
Вот Верочка подала ему руку — умна стала.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика