Поиск

Энрико

Эпир сан ҫинчен афишӑра — Антонио тесе ҫырӑпӑр е, тӗслӗхрен — Энрико, е Альфонзо тесен те пит аван…
А мы тебя в афише запустим — Антонио или, например, тоже хорошо — Энрико или Альфонзо…

Тӗрмен пысӑк та ҫирӗп хапхисем патне ҫитиччен вӑл Энрико хыҫӗнчен утса пычӗ, унтан сывпуллашмасӑрах, канал патне анчӗ, ӑна унта кимӗ кӗтсе тӑнӑ.
До массивных тюремных ворот он шел следом за Энрико, а потом, ни слова не сказав ему на прощание, уже один спустился к берегу, где ждал его перевозчик, чтобы переправить через канал.

Энрико коридорта следователь пӳлӗмӗ умӗнче чарӑнчӗ те ҫемҫен: — Эпӗ сире ӗненетӗп. Анчах мана тата ҫакна калӑр. Эпӗ, эсир католик иккенне пӗлетӗп. Ҫылӑх каҫарттарнӑ чухне мӗн те пулин каламан-и эсир? — терӗ.
Энрико приостановился в коридоре перед комнатой, в которой производились допросы, и мягко сказал: — Я верю вам. Но скажите мне вот еще что. Я знаю, вы католик. Не говорили ли вы чего-нибудь на исповеди?

Энрико пусма патӗнче чарӑнчӗ те Артур ҫине тинкерсе пӑхрӗ, лешӗ хулпуҫҫисене сиктерсе ҫеҫ илчӗ.
Энрико остановился на ступеньках лестницы и окинул испытующим взглядом Артура, который только плечами пожимал в недоумении.

Энрико, вара ман ҫинчен Болла каланӑ, терӗҫ.
А мне, Энрико, они сказали, что меня оговорил Болла.

Энрико коридора тухрӗ.
С этим возгласом Энрико вышел в коридор.

Эсир ӑсран тухман пулӗ, Энрико?
Вы с ума сошли, Энрико?

Энрико ун енне хӑвӑрт ҫаврӑнса тӑчӗ.
Энрико быстро повернулся к нему.

— Хӑйӗн юлташех каласа панӑ пулсан, мӗскӗн ачана часах кӑларас ҫук! — терӗ те ҫилленсе кайнӑ Энрико, кӗпене ҫӗнӗрен чӗркеме пуҫларӗ.
— Не похоже, чтобы его скоро выпустили, когда его оговорил товарищ! — и Энрико с отвращением снова взялся за рубашку.

Энрико, мӗн пулнӑ сире?
Энрико, что с вами?

— О других? — проворчал Энрико.

— Энрико, мӗн пулнӑ сире?
— Энрико, что на вас нашло?

Энрико!
Энрико!

— Нимӗн те пулман, — ҫилленсе каларӗ те Энрико, койка патне пырса, Артурӑн ура вӗҫне хунӑ тумтирне туртса илчӗ.
— Ничего, — грубо ответил Энрико и сейчас же, подойдя к койке, стал собирать платье Артура.

— Мӗн пулчӗ, Энрико? — кӑшкӑрса ячӗ вӑл.
— В чем дело, Энрико? — воскликнул он.

Энрико тухрӗ, шлепкине хыврӗ те, ҫав чаплӑ хӗрарӑм умне пуҫне пӗкрӗ, ҫапла ӑна хисеп туса нумайччен-нумайччен тӑчӗ вӑл.
Вышел Энрико, снял шляпу и, низко поклонясь этой славной женщине, долго держал голову почтительно склоненной перед нею.

Австралирен Энрико Борбоне таврӑнчӗ, ҫав тӗлӗнмелле ҫӗршывра (унта камӑн кӑмӑл пур, ҫавӑ ҫӑмӑллӑнах нумай укҫа тупма пултарать) вӑл вӑрман касса пурӑннӑ, халӗ тӑван ҫӗршыв хӗвелӗпе ӑшӑнма килнӗ те унтах, ирӗклӗн пурӑнмалли ҫӗрех, каялла кайма шухӑшлатчӗ.
Воротился из Австралии Энрико Борбоне, он был дровосеком в этой чудесной стране, где всякий желающий легко достает большие деньги, он приехал погреться на солнце родины и снова собирался туда, где живется свободней.