Поиск

Шырав ĕçĕ:

нумайччен сăмах пирĕн базăра пур.

нумайччен (тĕпĕ: нумайччен) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ӑшра хӗрӳлӗх пуррине е шухӑш вӑйлӑланнине кӑтартни мар-ха ку: куҫа йӑмӑхтариччен ҫутатать те, ҫапах та сиввӗн пӑхать, яка хурҫӑ ҫути евӗрлӗ вӑл, нумайччен те пӑхса тӑмасть хӑй, анчах тинкерсе, йывӑррӑн пӑхса илет те именмесӗр каланӑ сӑмах намӑслантарнӑ пек вӑтантарать, нимӗн туйӑмсӑр лӑпкӑ кӑмӑлпа пӑхмасан, ӑна чӑрсӑр пӑхать теме те пулать.
То не было отражение жара душевного или играющего воображения: то был блеск, подобный блеску гладкой стали, ослепительный, но холодный; взгляд его — непродолжительный, но проницательный и тяжелый, оставлял по себе неприятное впечатление нескромного вопроса и мог бы казаться дерзким, если б не был столь равнодушно спокоен.

Максим Максимыч // Николай Пиктемир, Нестор Янкас. Михаил Лермонтов. Пирӗн вӑхӑтри герой. Н. Пиктемирпа Н. Янкас куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашкӗнекеиздат, 1964

Нумайччен сӑнанӑ хыҫҫӑн ҫеҫ ун пичӗ ҫинче пӗр-пӗрин урлӑ каҫса каякан пӗркеленчӗк йӗрӗсене асӑрхама пулать, тарӑхнӑ е пӑшӑрханнӑ самантсенче вӗсем лайӑхрах та палӑраҫҫӗ пулӗ.
На нем, только по долгом наблюдении, можно было заметить следы морщин, пересекавших одна другую и, вероятно, обозначавшихся гораздо явственнее в минуты гнева или душевного беспокойства.

Кунта вара вӑл, кичем аса илӳсене пусарас тенипе пулас, ҫӗнӗ хыпарсене ҫулталӑк кайран пӗлни мӗн тери кӑмӑллӑ марри ҫинчен нумайччен каласа пачӗ.
Тут он пустился в длинную диссертацию о том, как неприятно узнавать новости годом позже — вероятно, для того, чтоб заглушить печальные воспоминания.

Бэла // Николай Пиктемир, Нестор Янкас. Михаил Лермонтов. Пирӗн вӑхӑтри герой. Н. Пиктемирпа Н. Янкас куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑвашкӗнекеиздат, 1964

— Печорин нумайччен сывлӑхсӑр пурӑнчӗ, начарланса ҫитрӗ, мӑнтарӑн; анчах ҫавӑнтан вара эпир Бэла ҫинчен нихҫан та сӑмах пуҫарман: ун ҫинчен калаҫни хӑйшӗн лайӑх мар пулассине туяттӑм эпӗ, мӗншӗн калаҫас-ха?
— Печорин был долго нездоров, исхудал, бедняжка; только никогда с этих пор мы не говорили о Бэле: я видел, что ему будет неприятно, так зачем же?

Аллӑмӑрсене ҫурӑм хыҫнелле тытрӑмӑр, пӗр сӑмах вакламасӑр, эпир юнашарӑн нумайччен каллӑ-маллӗ утса ҫӳрерӗмӗр: унӑн пит-куҫӗ ҫинче пӑшӑрханнӑ паллӑ ҫук та, ҫавӑнпа эпӗ йӑлтах кӳренсе ҫитрӗм: хам ун вырӑнӗнче пулас пулсан ӗнтӗ — кулянсах вилмелле.
долго мы ходили взад и вперед рядом, не говоря ни слова, загнув руки на спину; его лицо ничего не выражало особенного, и мне стало досадно: я бы на его месте умер с горя.

Манӑн ӑна вилес умӗн тӗне кӗртес шухӑш та пурччӗ; ҫавӑн ҫинчен каларӑм та ӑна, вӑл ман ҫине иккӗленсе пӑхрӗ, нумайччен сӑмах хушаймарӗ: юлашкинчен вара ӗнтӗ мӗнле тӗнпе ҫуралнӑ, ҫав тӗнпех вилем, терӗ.
Мне пришло на мысль окрестить ее перед смертию; я ей это предложил; она посмотрела на меня в нерешимости и долго не могла слова вымолвить; наконец отвечала, что она умрет в той вере, в какой родилась.

Акӑ пӗррехинче Печорин мана хӑйпе пӗрле хир сысни тытма кайма тимлерӗ; эпӗ нумайччен турткаланса тӑтӑм: мӗне кирлӗ иккен мана!
Вот раз уговаривает меня Печорин ехать с ним на кабана; я долго отнекивался: ну, что мне был за диковинка кабан!

Ҫапла вӑл нумайччен калаҫрӗ, сӑмахӗсем варӑ асра нихҫан манӑҫми тӑрса юлчӗҫ, мӗншӗн тесен унашкал калаҫнине эпӗ ҫирӗм пилӗк ҫулхисенчен пӗрремӗш ҫынран илтрӗм, урӑхран илтес те ҫук-и, тен…
Так он говорил долго, и его слова врезались у меня в памяти, потому что в первый раз я слышал такие вещи от двадцатипятилетнего человека, и, бог даст, в последний…

Каҫхине эпӗ унпа нумайччен калаҫрӑм; вӑл ҫав мӗскӗн хӗр ҫине урӑх куҫпа пӑхма пуҫлани кӳрентерчӗ мана; ҫуршар кун сунарта ҫухалса ҫӳрет, килсен те Бэла ҫине сиввӗн пӑхакан пулчӗ; хутран-ситрен кӑна ӑна ачашлакалатчӗ; Бэла пӗтсе кайрӗ, чечен пит ҫӑмарти путса кӗчӗ, куҫӗ тӗксӗмленчӗ.
Вечером я имел с ним длинное объяснение: мне было досадно, что он переменился к этой бедной девочке; кроме того, что он половину дня проводил на охоте, его обращение стало холодно, ласкал он ее редко, и она заметно начинала сохнуть, личико ее вытянулось, большие глаза потускнели.

— Вӑл хыпара эпир нумайччен пытарса тӑтӑмӑр, хӑнӑхса ҫиттӗр, терӗмӗр, унтан каларӑмӑр та, вӑл пӗр-икӗ кун хушши макӑрчӗ, каярахпа лӑпланчӗ.
— Мы долго от нее это скрывали, пока она не привыкла к своему положению; а когда сказали, так она дня два поплакала, а потом забыла.

Алексей ҫав куҫсене нумайччен пӑхса ларчӗ.
Алексей долго глядел в эти глаза.

4 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Вӑл халь нумайччен тӑвайманнине турӗ: хӑйӗн машинипе пӗрлешрӗ, ӑна хӑйӗн кӗлеткине туйнӑ пекех туйса ҫитрӗ.
Он добился главного, что так долго ему не давалось: он слился со своей машиной, ощутил ее как продолжение собственного тела.

11 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Самолётпа тӑп-тӑп пӗтӗҫсе ҫитме, ӑна протезсен металӗпе сӑранӗ витӗр туякан пулма, вӑл нумайччен, ҫине тӑрсах вӗҫрӗ.
Он много, упорно летал, стремясь вновь слиться с самолетом, почувствовать его через металл и кожу протезов.

Пысӑк пӳрнескисем ӑшне ҫав алшишсене нумайччен тӑхӑнса ҫӳреме сунса, ҫырусем ҫырса чикрӗм.
В большие пальцы положила записки с пожеланием долго носить.

9 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Учебно-тренировочнӑй шкулта Мересьев нумайччен ҫав тери тӑрӑшса, ҫине тӑрса вӗренчӗ.
Свыше пяти месяцев занимался Мересьев в учебно-тренировочной школе.

Алексей унпа кашни каҫах телефонпа нумайччен калаҫса, хӑйӗн ӗҫӗсем савӑнмалла мар пулса пыни ҫинчен пӗлтернӗ.
С ней Алексей ежевечерне он подолгу болтал по телефону, докладывая ей о невеселом ходе своих дел.

6 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Алексее асӑрхаман пек пулса, вӑл сӗтелӗнче нумайччен чакаланчӗ, хут папкисене кӑларса хӑй умне саркаласа хучӗ, такам патне телефонпа шӑнкӑртаттарчӗ, хӗрарӑм-секретарьпе «личнӑй ӗҫсене» мӗнле номерласа пырасси ҫинчен тӗплӗн калаҫрӗ, унтан таҫта тухрӗ те час таврӑнмарӗ.
Будто не замечая Алексея, он долго возился у стола, доставал и раскладывал перед собой папки с бумагами, кому-то звонил по телефону и обстоятельно объяснялся с секретаршей по поводу того, как надо нумеровать личные дела, потом куда-то вышел и не скоро вернулся.

Алексей ҫине карчӑк нумайччен тӗлӗнсе, шанмасӑр пӑхса тӑчӗ, вал кам пулнине, кам патне килнине тата хушаматне ыйтса пӗлчӗ.
Алексея долго рассматривали с недоверием и любопытством, спросили, кто он, к кому и как его фамилия.

Вӑл ӑна Алексей тухса кайнӑ хыҫҫӑн комисси членӗсем нумайччен ун ҫинчен калаҫни ҫинчен, военврач: Мересьев — тӗлӗнмелле йӗкӗт, тен вӑл — кам пӗлет! — чӑнах та вӗҫекен пулӗ, — вырӑс ҫынни мӗн кӑна тума пултармасть вӑл, тени ҫинчен каласа пачӗ.
Она рассказала, что, когда он вышел, комиссия еще долго толковала о нем и что врач заявил, что Мересьев — необыкновенный парень и, может быть, — кто знает! — действительно будет летать, русский человек на что только не способен!

5 сыпӑк // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Мересьев нумайччен ҫырӑва алӑра тытса ларчӗ.
Мересьев долго сидел над письмом.

Страницы:

Корпус чувашского языка

Поиск

Шырав ĕçĕ:

Сайт:

Статистика