Текст: XVIII сыпӑк
Тепӗр кунне, Захар пӳлӗме тасатнӑ чух, Обломовӑн ҫыру сӗтелӗ ҫинче пӗчӗк перчетке тупрӗ те, вӑл ӑна, кулкаласа, чылайччен пӑхкаларӗ, вара Обломова пачӗ.На другой день Захар, убирая комнату, нашел на письменном столе маленькую перчатку, долго разглядывал ее, усмехнулся, потом подал Обломову.
— Ильинская пике манса хӑварнӑ пулмалла, — терӗ вӑл.— Должно быть, Ильинская барышня забыла, — сказал он.
— Шуйттан! — кӑшкӑрса тӑкрӗ Илья Ильич, перчеткене Захар аллинчен туртса илсе.— Дьявол! — грянул Илья Ильич, вырывая у него перчатку из рук. — Суятӑн! — Врешь! Мӗнле Ильинская пике! Какая Ильинская барышня! Ӑна ҫӗвӗҫ магазинтан кӗпе виҫсе пӑхма килсен манса хӑварнӑ. Это портниха приезжала из магазина рубашки примерять. Мӗнле эсӗ суйма хӑятӑн? Как ты смеешь выдумывать!
— Мӗнле шуйттан?— Что за дьявол? Эпӗ мӗн суятӑп? Что я выдумываю? Авӑ кил хуҫисем пӳлӗмӗнче калаҫаҫҫӗ. Вон, уж на хозяйской половине говорят…
— Мӗн теҫҫӗ? — ыйтрӗ 0бломов.— Что говорят? — спросил Обломов.
— Мӗн теҫҫӗ, Ильинская пике хӗр-тарҫипе кунта пулнӑ, теҫҫӗ.— Да что, слышь, Ильинская барышня с девушкой была…
— Турӑҫӑм! — хӑраса каларӗ Обломов, — Ильинская пикене ӑҫтан пӗлччӗр-ха вӗсем?— Боже мой! — с ужасом произнес Обломов, — а почем они знают Ильинскую барышню? Кӑна асӗ ху е Анисья лӗпӗртетнӗ. Ты же или Анисья разболтали…
Ҫак самантрах Анисья малти пӳлӗм алӑкӗнчен пуҫне кӑларса пӑхрӗ.Вдруг Анисья высунулась до половины из дверей передней.
— Мӗнле сана ҫылӑх мар, Захар Трофимович, пустуй сӑмаха палкама!— Как тебе не грех, Захар Трофимыч, пустяки молоть? Ан итлӗр ӑна, хуҫам, — терӗ вӑл, — никам та калаҫман, пӗлмест те. Не слушайте его, батюшка, — сказала она, — никто и не говорил, и не знает. Христос турӑшӑн та… Христом-Богом…
— Ну-ну-ну, — хӑйӑлтатрӗ Захар Аниҫйӑна чавсипе хӑмсарса.— Ну, ну, ну! — захрипел на нее Захар, замахиваясь локтем в грудь. — Чӗнмен ҫӗре ан ҫулӑх. — Туда же суешься, где тебя не спрашивают.
Анисья ҫухалчӗ.Анисья скрылась. Обломов, икӗ чышкипе те Захара юнарӗ те, васкаса кил хуҫисен пӳлӗм алӑкне уҫрӗ. Обломов погрозил обоими кулаками Захару, потом быстро отворил дверь на хозяйскую половину. Агафья Матвеевна ҫӗре ларнӑ та кивӗ арчари ӑпӑр-тапӑрсене майлаштарать; ун тавра ҫӗтӗк-ҫатӑк купи, ваткӑ, кивӗ платьесем, тӳмесем, тир татӑкӗсем выртаҫҫӗ. Агафья Матвеевна сидела на полу и перебирала рухлядь в старом сундуке; около нее лежали груды тряпок, ваты, старых платьев, пуговиц и отрезков мехов.
— Итлӗр-ха, — кӑмӑллӑн, анчах хумханса калаҫа пуҫларӗ Обломов, — манӑн тарҫӑсем тӗрлӗ сӑмах палкаҫҫӗ; эсир, тархасшӑн, ан ӗненӗр вӗсене.— Послушайте, — ласково, но с волнением заговорил Обломов, — мои люди болтают разный вздор; вы, ради Бога, не верьте им.
— Эпӗ нимӗн те илтмен, — терӗ кил хуҫи арӑмӗ.— Я ничего не слыхала, — сказала хозяйка. — Мӗн палкаҫҫӗ вӗсем? — Что они болтают?
— Ӗнерхи визит пирки, — терӗ Обломов, — ман пата темӗнле пике килнӗ, теҫҫӗ вӗсем.— Насчет вчерашнего визита, — продолжал Обломов, — они говорят, будто приезжала какая-то барышня…
— Сирӗн пата кирек кам килин те, пирӗн мӗн ӗҫ пултӑр? — терӗ кил хуҫи арӑмӗ.— Что нам за дело, кто к жильцам ездит? — сказала хозяйка.
— Ҫук, эсир, тархасшӑн, ан ӗненӗр; ку чӑнах та элек.— Да нет, вы, пожалуйста, не верьте: это совершенная клевета! Нимӗнле пике те пулман: кӗпе ҫӗлекен ҫӗвӗҫ кӑна килчӗ. Никакой барышни не было: приезжала просто портниха, которая рубашки шьет. Кӗпе виҫсе пӑхма килчӗ… Примерять приезжала…
— Кӗпе ҫӗлеме ӑҫта панӑ эсир?— А вы где заказали рубашки? Кам ҫӗлесе парать сире? — хӑвӑрт ыйтрӗ кил хуҫи арӑмӗ. Кто вам шьет? — живо спросила хозяйка.
— Французсен магазинне…— Во французском магазине…
— Илсе килсен кӑтартӑр-ха; манӑн икӗ хӗр пур, питӗ аван ҫӗлеҫҫӗ, нимле французсен ҫӗвӗҫӗпе те танлаштараймӑн.— Покажите, как принесут: у меня есть две девушки: так шьют, такую строчку делают, что никакой француженке не сделать. Вӗсем Метлинский граф валли ҫӗленине куртӑм, кӑтартма илсе килчӗҫ: никам та унашкал ҫӗлеймӗ. Я видела, они приносили показать, графу Метлинскому шьют: никто так не сошьет. Сирӗн ҫийӗрти кӗперен тем тери чаплӑрах! Куда ваши, вот эти, что на вас…
— Питӗ аван, астутарӑп!— Очень хорошо, я припомню. Анчах эсир, тархасшӑн, ман патӑмра пике пулнӑ, тесе ан шутлӑр… Вы только, ради Бога, не подумайте, что это была барышня…
— Пике пулнӑ пулсан та, пире мӗн ӗҫ?— Что за дело, кто к жильцу ходит? Хоть бы и барышня…
— Ҫук, ҫук! — хирӗҫлерӗ Обломов.— Нет, нет! — опровергал Обломов. — Леш пики, Захар калани, ҫӳлӗ, мӑн саслӑ; ку ҫӗвӗҫӗ, мӗнле ҫинҫе саслине илтрӗр те пулӗ: ытарайми сасӑ унӑн! — Помилуйте, та барышня, про которую болтает Захар, огромного роста, говорит басом, а эта, портниха-то, чай, слышали, каким тоненьким голосом говорит: у ней чудесный голос. Тархасшӑн ан шутлӑр… Пожалуйста, не думайте…
— Пирӗн мӗн ӗҫ? — терӗ кил хуҫи арӑмӗ, Обломов тухса кайнӑ чух.— Что нам за дело? — говорила хозяйка, когда он уходил. — Кӗпе ҫӗлемелле пулсан, мана калама ан манӑр вара: эпӗ паллакан ҫӗвӗҫсем питӗ лайӑх ҫӗлеҫҫӗ… вӗсене Лизавета Николаевна тата Марья Николаевна, тесе чӗнеҫҫӗ. — Так не забудьте, когда понадобится рубашки шить, сказать мне: мои знакомые такую строчку делают… их зовут Лизавета Николавна и Марья Николавна.
— Юрать, юрать, манмӑп; анчах эсир ан шутлӑр, тархасшӑн.— Хорошо, хорошо, не забуду; только вы не подумайте, пожалуйста.
Обломов вӗсем патӗнчен тухрӗ те, тумланса, Ольга патне кайрӗ.И он ушел, потом оделся и уехал к Ольге.
Каҫхине, киле таврӑнсан, хӑйӗн сӗтелӗ ҫинче ялтан килне ҫырӑва тупрӗ.Воротясь вечером домой, он нашел у себя на столе письмо из деревни, Ҫырӑва ялти кӳрши, хӑйӗн повереннӑйӗ ҫырнӑ-мӗн. от соседа, его поверенного.
Обломов, лампа умне ыткӑнса, вуласа тухрӗ те, ун аллисем лаштӑрах усӑнчӗҫ. Он бросился к лампе, прочел — и у него опустились руки.
«Хӑвӑр доверенноҫа урӑх ҫынна пама чӗререн ыйтатӑп (ҫырнӑ кӳрши), манӑн ҫав тери ӗҫ нумайланса ҫитрӗ, тӳррипе каласан, сирӗн имение тӗплӗн асӑрхаса тӑма пултараймастӑп.«Прошу покорно передать доверенность другому лицу (писал сосед), а у меня накопилось столько дела, что, по совести сказать, не могу, как следует, присматривать за вашим имением. Хӑвӑр кунта килсен, питӗ лайӑх пулӗччӗ, именире пурӑнма юлсан тата лайӑхрах пулӗччӗ. Всего лучше вам самим приехать сюда, и еще лучше поселиться в имении. Имени аван, анчах хытӑ юхӑннӑ! Имение хорошее, но сильно запущено. Чи малтанах барщинӑпа куланай йӗркине майлаштармалла; кӑна хуҫасӑр тума ҫук: мужиксем иртӗхсе кайнӑ, ҫӗнӗ старостӑна итлемеҫҫӗ, малтанхи староста ултавҫӑ, ӑна асӑрхасах тӑрас пулать. Прежде всего надо аккуратнее распределить барщину и оброк; без хозяина этого сделать нельзя: мужики избалованы, старосты нового не слушают, а старый плутоват, за ним надо смотреть. Хальхи йӗркесӗрлӗхе пула, хӑвӑр кунта пулсан та, виҫӗ пинтен ытларах илейӗр-ши? При нынешнем беспорядке едва ли вы получите больше трех тысяч, и то при себе. Эпӗ тырӑран илнӗ тупӑша ҫеҫ шутлатӑп, куланай тупӑшӗ ҫине шанма йывӑр: мужиксене ҫирӗпрех тыткалас пулать, парӑмсене пуҫтармалла — кӑна тума виҫӗ уйӑха яхӑн иртет. Я считаю доход с хлеба, а на оброчных надежда плоха: надо их взять в руки и разобрать недоимки — на это на все понадобится месяца три. Тырӑ хакӗ аван, сутнине хӑвӑр тӗрӗслесе тӑрсан, мартра е апрельте укҫа илме пултаратӑр. Хлеб был хорош и в цене, и в марте или апреле вы получите деньги, если сами присмотрите за продажей. Халӗ ал айӗнче пӗр пус та ҫук. Теперь же денег наличных нет ни гроша. Верхлево урлӑ ҫул хывас пирки тата кӗпер хывас пирки акӑ мӗн: сирӗнтен чылай хушӑ ҫыру илмен пирки, эпӗ хам именинчен Нелькине ҫул хывма Одонцовпа тата Беловодовпа калаҫса татӑлтӑм, Обломовка вара ҫултан аякка юлать. Что касается дороги через Верхлёво и моста, то, не получая от вас долгое время ответа, я уж решился с Одонцовым и Беловодовым проводить дорогу от себя на Нельки, так что Обломовка остается далеко в стороне. Юлашкинчен май пур таран хӑвӑртрах кунта килме ыйтатӑп: килес ҫул мӗн чухлӗ тупӑш илессине виҫӗ уйӑхран пӗлме пулать. В заключение повторю просьбу пожаловать как можно скорее: месяца в три можно привести в известность, чего надеяться на будущий год. Сӑмах майӗн, халӗ кунта суйлав, эсир уездри судьяна суйланма кӑмӑл тумӑр-ши? Кстати, теперь выборы: не пожелали ли бы вы баллотироваться в уездные судьи? Васкӑр. Поспешайте. Ҫуртӑр питӗ япӑхнӑ сирӗн (тесе хушса ҫырнӑ вӗҫӗнче), Эпӗ выльӑх пӑхаканпа ватӑ кучера тата икӗ ватта юлнӑ хӗре вӑл ҫуртран пӳрте куҫма хушрӑм; унта пурӑнма хӑрушӑ». Дом ваш очень плох (прибавлено было в конце), Я велел скотнице, старому кучеру и двум старым девкам выбраться оттуда в избу: долее опасно бы было оставаться».
Ҫырупа пӗрлех тепӗр хут татӑкӗ ҫине тырпул мӗн чухлӗ пуҫтарса кӗнине, мӗн чухлӗ ҫапнине, магазейсене мӗн чухлӗ хывнине, мӗн чухлӗ сутма уйӑрса хунине тата хуҫалӑхри ытти вак-тӗвек ӗҫсене пӗтӗмпех ҫырса пӗлтернӗ.При письме приложена была записка, сколько четвертей хлеба снято, умолочено, сколько ссыпано в магазины, сколько назначено в продажу и тому подобные хозяйственные подробности.
«Укҫа пӗр пус та ҫук, виҫӗ уйӑхлӑха хамӑн кайса, хресченсен ӗҫӗсене пӑхса тухмалла, мӗн чухлӗ тупӑш пулнине палӑртмалла, суйлав ӗҫне хутшӑнмалла» — ҫаксем йӑлтах Обломова мӗлкесем пек ҫавӑрса илчӗҫ.«Денег ни гроша, три месяца, приехать самому, разобрать дела крестьян, привести доход в известность, служить по выборам», — все это в виде призраков обступило Обломова. Ҫӗрле сӗм вӑрман варрине лекнӗ пек туйӑнчӗ, кашни йывӑҫ е тем ӑна хурах пек, вилнӗ ҫын пек, тискер кайӑк пек туйӑнса кӑйрӗ. Он очутился будто в лесу, ночью, когда в каждом кусте и дереве чудится разбойник, мертвец, зверь.
— Ҫапах та ку мӑшкӑл: эпӗ парӑнмастӑпах! — терӗ вӑл хӑйне хӑй, ҫав мӗлкесене ҫывӑхрах пӗлме тӑрӑшса; хӑравҫӑ этем ҫапла куҫа курӑнакан мӗлкесем ҫине вӑрттӑн пӑхса илме хӑтланать те — чӗри сивӗнсе пынине те ал-урисем вӑйсӑрланнине ҫеҫ туять.— Однако ж это позор: я не поддамся! — твердил он, стараясь ознакомиться с этими призраками, как и трус силится, сквозь зажмуренные веки, взглянуть на призраки и чувствует только холод у сердца и слабость в руках и ногах.
Мӗне шаннӑ-ха Обломов?Чего ж надеялся Обломов? Мӗн чухлӗ тупӑш илессине, паллах, нумайрах, пӗр ултӑ-ҫичӗ пин тенкӗ илессине ҫырупа пӗлтерессе те; лайӑххине те, кирлӗ пулсан, ҫӗнӗ ҫурт туса пӗтериччен унта пурӑнма май пуррине те; юлашкинчен, повереннӑй виҫӗ-тӑватӑ пин ярса парасса та шаннӑччӗ вӑл, пӗр сӑмахпа каласан, повереннӑй ҫырӑвӗ те, Ольга ҫырӑвӗсем пекех, хаваслӑ та юратуллӑ пуласса кӗтнӗччӗ вӑл. Он думал, что в письме сказано будет определительно, сколько он получит дохода, и, разумеется, как можно больше, тысяч, например, шесть, семь; что дом еще хорош, так что по нужде в нем можно жить, пока будет строиться новый; что, наконец, поверенный пришлет тысячи три, четыре, — словом, что в письме он прочтет тот же смех, игру жизни и любовь, что читал в записках Ольги.
Халӗ ӗнтӗ вӑл пӳлӗмре савӑнса утса ҫӳремерӗ, Анисьйӑпа шӳтлесе калаҫмарӗ, пулас телей ҫинчен хумханса шутламарӗ; ку телей ҫинчен виҫӗ уйӑхлӑха манмалла; ҫук, кун пек мар!Он уже не ходил на четверть от полу по комнате, не шутил с Анисьей, не волновался надеждами на счастье: их надо было отодвинуть на три месяца; да нет! Виҫӗ уйӑхра вӑл ялти ӗҫсене, хӑйӗн хуҫалӑхне ҫеҫ йӗркелеме ӗлкӗрет, туйӗ вара… В три месяца он только разберет дела, узнает свое имение, а свадьба…
— Туй ҫинчен вара тепӗр ҫулсӑр шухӑшлама та юрамасть, — шиклӗн каларӗ Обломов.— О свадьбе ближе года и думать нельзя, — боязливо сказал он, — — Ҫапла, ҫапла, ҫулталӑкран тин, унччен мар! да, да, через год, не прежде! Унӑн план туса пӗтермелле-ха, архитекторпа калаҫса татӑлмалла, унтан… унтан… Ему еще надо дописать свой план, надо порешить с архитектором, потом… потом… —
Вӑл ассан сывласа илчӗ.Он вздохнул.
«Кивҫене кӗрес!» — ҫиҫсе илчӗ ун пуҫӗнче, анчах вӑл ку шухӑша сирсе ячӗ.«Занять!» — блеснуло у него в голове, но он оттолкнул эту мысль.
«Мӗнле юратӑр-ха!«Как можно! Вӑхӑтра тавӑрса параймасан вара? А как не отдашь в срок? Енчен ӗҫсем япӑх пулса пырсан, шыраса илмелле тӑваҫҫӗ, халиччен таса та нимпе вараланман Обломов ячӗ вара…» Если дела пойдут плохо, тогда подадут ко взысканию, и имя Обломова, до сих пор чистое, неприкосновенное…» Турӑ сыхлатӑр! Боже сохрани! Вара канлӗ пурнӑҫ, мӑнкӑмӑллӑх пӗте… ҫук, ҫук! Тогда прощай его спокойствие, гордость… нет, нет! Теприсем кивҫене кӗреҫҫӗ те ниҫта кайса кӗрейми ӗҫлеме тытӑнаҫҫӗ, пӳрте шуйттан ернӗ пек, ҫывӑрма та пӗлмеҫҫӗ. Другие займут да потом и мечутся, работают, не спят, точно демона впустят в себя. Ҫапла, кивҫене кӗресси — вал, усал шуйттан пекех, укҫасӑр пуҫне урӑх нимӗнпе те хӑтӑлаймастӑн унран! Да, долг — это демон, бес, которого ничем не изгонишь, кроме денег!
Ҫын ӗнси ҫинче ӗмӗр пурӑнакан пуҫтахсем те пур, пуринчен те кивҫен илсе тултараҫҫӗ те хӑнк та тумаҫҫӗ!Есть такие молодцы, что весь век живут на чужой счет, наберут, нахватают справа, слева, да и в ус не дуют! Мӗнле вӗсем лӑпкӑн ҫывӑрма, ҫиме пултараҫҫӗ-ши — ӑнланаймастӑп! Как они могут покойно уснуть, как обедают — непонятно! Кивҫене кӗресси! Долг! Юлашкинчен вара е пуҫ янӑ ҫын пек ӗмӗр тертленсе ӗҫле, е чыссӑра тух. Последствия его — или неисходный труд, как каторжного, или бесчестие.
Яла салука хурас-и?Заложить деревню? Аннах ку та кивҫене кӗниех мар-им, ку пушшех йывӑр, хӑрушӑ кивҫене кӗни. Разве это не тот же долг, только неумолимый, неотсрочимый? Кашни ҫулах тӳлесе тӑр — пурӑнмалӑх та юлмӗ. Плати каждый год — пожалуй, на прожиток не останется.
Телее тата ҫулталӑк кӗтмелле!Еще на год отодвинулось счастье! Обломов, чирленӗ пек йынӑшса, вырӑн ҫине ӳкнӗччӗ, анчах сасартӑк тӑна кӗчӗ те тӑчӗ. Обломов застонал болезненно и повалился было на постель, но вдруг опомнился и встал. Мӗн каларӗ-ха Ольга? А что говорила Ольга? Мӗнле вӑл ӑна, арҫынна, йӑлӑнчӗ, унӑн вӑйне шанчӗ? Как взывала к нему, как к мужчине, доверилась его силам? Обломов хӑйне алӑ парса, ҫул кӑтартса, ертсе пырасса, малалла илсе каясса кӗтет-ҫке вӑл! Она ждет, как он пойдет вперед и дойдет до той высоты, где протянет ей руку и поведет за собой, покажет ее путь! Ҫапла, ҫапла! Да, да! Анчах мӗнрен пуҫламалла-ха? Но с чего начать?
Обломов шухӑшларӗ, шухӑшларӗ те сасартӑк аллипе ҫамкине ҫапса илчӗ, вара кил хуҫисем пурӑннӑ пӳлӗме кайрӗ.Он подумал, подумал, потом вдруг ударил себя по лбу и пошел на хозяйскую половину.
— Сирӗн пиччӗр килтех-и? — тесе ыйтрӗ кил хуҫи арӑмӗнчен.— Ваш братец дома? — спросил он хозяйку.
— Килтех, анчах ҫывӑрма выртрӗ.— Дома, да спать легли.
— Эсир ӑна ыран ирхине ман пата кӗме калӑр-ха, — терӗ Обломов, — манӑн курмаллаччӗ ӑна.— Так завтра попросите его ко мне, — сказал Обломов, — мне нужно видеться с ним.
