Текст: XVII. Тир хуҫи
Аслашшӗпе Гаврик сывӑ мар ҫынна халлӗхе никама та кӑтартмалла мар, тесе калаҫса татӑлчӗҫ.Дедушка и Гаврик обсудили положение и решили, что больного покуда не следует никому показывать. Пуринчен ытларах ӑна хула больницине яма юрамасть, унта пырсан тӳрех паспорт ыйтаҫҫӗ. Тем более не следует отправлять его в городскую больницу, где обязательно спросят паспорт.
Аслашшӗ шучӗпе, матросӑн пит йывӑрах мар вӗри чир. По мнению дедушки, у матроса — обыкновенная, не слишком даже сильная горячка. Вӑл часах иртмелле. Она скоро должна пройти. Вара — хӑйшӗн хӑй шухӑшлатӑр. А там пускай сам себе обдумает.
Тул ҫутӑлса ҫитрӗ — каллех тинӗсе тухмалла. Между тем уже совсем рассвело, и надо было опять выходить в море. Чирлӗ ҫын ҫывӑрман. Больной не спал.
Ҫӗрлехи тарпа вӑйран кайнипе, вӑл хускалмасӑр ҫурӑмӗ ҫинче выртать. Ослабевший от ночного пота, он неподвижно лежал на спине. Тӑна кӗнӗ куҫӗсемпе вӑл хуралса кайнӑ хӑма ҫине, утмӑлтурат чечекӗсен ҫыххипе лартса илемлетнӗ турӑш ҫине пӑхса выртать. Глядел живыми, сознательными глазами на образ чудотворца с пучком свежих васильков, заткнутых за согнутую от времени темную доску.
— Сисетӗн-и? — ыйтрӗ старик чирлӗ ҫын патне пырса. — Чуешь? — спросил дедушка, подходя к больному.
Леш тутисене хускатса илчӗ. Тот слабо пошевелил губами. «Сисетӗп» тесе калас пек туйӑнчӗ. Как бы желал промолвить: «Чую».
— Ҫӑмӑлланчӗ-и? — Полегчало?
Чирле ҫын куҫӗсене хупрӗ. Больной в знак утверждения прикрыл глаза.
— Санӑн, тен, ҫиес килет пуль? — Может, ты хочешь кушать? Старик ҫӳлӗк ҫинчи ҫӑкӑрпа пӑтӑ ҫине кӑтартрӗ. Дедушка покосился на полку с хлебом и кашей. Матрос кӑшт пуҫне сулчӗ те: «Ҫук», — терӗ. Матрос слабо качнул головой: «Нет».
— Ну, ху пӗлетӗн. — Ну, как хочешь. Итле, ывӑлӑм… Слухай, сынок… Пирӗн тинӗсе бычоксем тытма каймалла. Нам надо выходить в море по бычки. Сисетӗн-и? Чуешь? Эпир сана кунта пӗчченех хӑваратпӑр, тул енчен ҫӑрапа питӗретпӗр. Так мы тебя здесь оставим одного и запрем на замочек. Пире шанма пултаратӑн. Можешь нам свободно доверять. Эпир сан пек ҫынсемех. Мы такие же самые люди, как ты. Хура тинӗс ҫыннисем. Черноморские люди. Сисетӗн-и? Чуешь? Эсӗ кунта шӑп вырт, кан. Ты себе тута тихонечко лежи и отдыхай. Кам та пулин килсе шаккасан, ан чӗн, урӑх нимӗн те кирлӗ мар. А если кто-нибудь постучится, так ты просто молчи, и больше ничего. Эпир Гаврикпа ӗҫе часах пӗтеретпӗр те, хӑвӑрт таврӑнатпӑр. Мы с Гавриком зараз управимся и тоди быстренько вернемся. Эпӗ сан валли куркапа шыв лартса хӑварӑп, ӗҫес килсен ӗҫ, вӑл юрать. Я тебе тут в кружечке воду поставлю: захочешь, так напейся, это ничего. Нимӗн ҫинчен те ан шухӑшла, шанма пултаратӑн. И ни об чем не думай, можешь вполне надеяться. Эсӗ сисетӗн-и? Ты чуешь?
Старик сывӑ мар ҫынпа, нимӗн пӗлмен ачапа сӑмахланӑ пек, сӑмахлать, кашни икӗ сӑмах урлӑ: «Сисетӗн-и?», тесе каласа хурать. Старик разговаривал с больным, как с несмышленым ребенком, через каждые два слова приговаривая: «Чуешь?»
Матрос ун ҫине вӑйсӑрланнӑ куҫӗсемпе кулса пӑхса выртать, тӑрсан-тӑрсан куҫӗсене хупса илет старикпе килӗшет: ан чӑрман, ӑнланатӑп сана, тесе каласшӑн пек пулать. Матрос смотрел на него улыбающимися через силу глазами и прикрывал их изредка: дескать, не беспокойся, понимаем, спасибо.
Матроса питӗрсе хӑварса, пулӑҫсем ӗҫе тухса кайнӑ. Заперев матроса, рыбаки отправились на промысел. Пӗр тӑватӑ сехетрен килне таврӑнсан, килте пурте йӗркеллех пулнӑ. Часа через четыре возвратились назад, найдя дома все в полном порядке. Чирлӗ ҫынни ҫывӑрнӑ. Больной спал.
Хальхинче вӗсен ӗҫӗ ӑннӑ. На этот раз им повезло. Вӗсем виҫҫӗр алла яхӑн лайӑх та шултӑра бычоксем тытнӑ. Они сняли с перемета сотни три с половиной прекрасных, крупных бычков. Старик паян Микул-турӑ ҫине ӑшшӑн пӑхса пӗркӗленнӗ тутисемпе кавлесе илчӗ те, ҫапла каларӗ: Дедушка, благосклонно посмотрев на чудотворца и пожевав морщинистыми губами, заметил:
— Юрать.— Хорошо. Паян юрать. Сегодня хорошо. Креветка ҫеҫ те, ҫапах шултӑрисем лекрӗҫ. Хотя и на креветку, а крупные. Сана та, турӑ, сывлӑх патӑр. Дай бог тебе здоровья.
Анчах святой, хӑйӗн вӑй-хӑватне астуса, старик ҫине ҫилленсе мӑнкӑмӑллӑн пӑхса ҫапла каласшӑн пек туйӑннӑ: «Эсӗ ху иккӗленсе ҫӳретӗн, мана айван тесе те ятлаҫатӑн. Эсӗ ху айван!» Но чудотворец, в полном сознании своего могущества, смотрел на деда строго и даже высокомерно, как бы желая сказать: «А ты еще сомневался, хреном называл. Сам ты хрен».
Бычоксемпе старик пасара хӑй кайма шутларӗ. Дедушка решил сам идти с бычками на привоз. Мадам Стороженкопа малашне мӗнле ӗҫлесси ҫинчен паян тӗплӗн калаҫса татӑлмалла. Надо было наконец выяснить отношения с мадам Стороженко. Атту мӗнле япала ку: хуть те мӗн чухлӗ тавар пар, укҫа пачах та тухмасть. А то что ж это такое получается: сколько ни носи товара, все равно остается долг, а живых денег не видно! Ун пек пулсан малашне пулӑ тытма та пӑрахма лекет. Так и рыбачить, выходит, неинтересно.
Паян ун ҫинчен сӑмахлама та май пур. Сегодня для этого представлялся самый подходящий случай. Тавара кӑтартма та намӑс мар. Не стыдно показать товар. Бычоксем пӗринчен тепри лайӑхрах. Бычки — один в одного.
Пасара Гаврикӑн та каяс килнӗ. Гаврику, конечно, тоже бы хотелось сходить на привоз. Унтан таврӑннӑ чухне Петя патне кӗрсе тухма пулать, юлашкинчен тата кӗтесре кӑвас ӗҫсен те аванччӗ. Можно было на обратном пути повидаться с Петькой и наконец выпить на углу квасу.
Анчах матроса пӗччен пӑрахса хӑварма хӑрушӑ, паян вырсарникун, ҫавӑнпа та ҫыран хӗррине хулари халӑх нумай пуҫтарӑнма пултарать. Но опасно было оставлять матроса одного, так как было воскресенье: на берег, наверно, понаедет множество народа из города.
Аслашшӗ йӗпе корзинкине хулпуҫҫи ҫине хучӗ те пасар еннелле уттарчӗ. Дедушка взвалил на плечо еще мокрый садок и пошлепал на привоз. Гаврик куркари шыва улӑштарчӗ. Гаврик переменил в кружке воду. Шӑнасем аптратасран матросӑн урисем ҫине витрӗ, алӑк ҫине ҫӑра ҫакрӗ те, кӑшт уҫӑлса ҫӳрес шутпа урамалла тухса кайрӗ. Прикрыл матросу ноги, чтоб не кусали мухи, и, навесив на дверь замок, отправился немножко пройтись.
Унта инҫех мар, ҫыран хӗрринче, тӗрлӗрен йӑпанмалли япаласем пур: пӗчӗк ресторан, ресторанӑн пахча пур тата кегельбан пур, тир, карусель, зельтерски шыв тата пылак япаласем сутакан будка, вӑй виҫекен автомат, пӗр сӑмахпа каласан, унта пӗчӗк ярмарка пекех. Тут совсем недалеко, на берегу, находились различные увеселительные заведения: ресторанчик с садом и кегельбаном, тир, карусель, будки с зельтерской водой и восточными сладостями, автоматы-силомеры — словом, маленькая ярмарка.
Гаврикшӑн унта курса ҫӳресси чаплӑ праҫник пекех пулнӑ. Походить по ней и поглазеть было для Гаврика настоящей радостью.
Кӑнтӑрлахи кӗлӗрен тухайман-ха. Обедни еще не отошли. Ҫӳлте, чӑнкӑ ҫырансем тӗлӗнче, тинӗс хӗрринчи чиркӳсен чанӗсен сассисем янӑранӑ. Вверху, над обрывами, плыл колокольный звон приморских церквей.
Аялта хуллен вӗрекен ҫил тӑрсан-тӑрсан юр пек шурӑ, ҫав чансен сасси пекех ҫаврака та уҫӑ пӗлӗтсене хуллен хӑваласа каять. Ветер, совершенно не ощутимый внизу, иногда плавно проносил по небу белоснежное облако, такое же круглое и яркое, как этот звон.
Ярмаркӑра ҫынсем пуҫтарӑнайман-ха. Гулянье по-настоящему еще не начиналось. Анчах капӑр тумланнӑ хула ҫыннисем карусель таврашӗнче ҫӳреҫҫӗ, ун ҫинӗ витнӗ шурӑ шӑналӑка хывассине кӗтсе тараҫҫӗ. Но несколько нарядно разодетых горожан уже слонялись возле карусели, ожидая, когда же наконец снимут с нее парусиновый чехол.
Кегельбанран пӗр ансӑр хӑма тӑрӑх кустарса янӑ чугун шар кӗмсӗртетни илтӗнет. Из кегельбана доносилось медленное чугунное ворчанье тяжелого шара, пущенного по узкой дороге. Шар пайтах кусса пырать, вӑл кайнӑҫемӗн унӑн сасси вӑйсӑрланать, вара сасартӑк, кӑшт шӑпланнӑ хыҫҫӑн, сарӑ акаци лартса тухнӑ хӳме леш енчен сапаланса кайнӑ кегельсем шӑнкӑртатни илтӗнет. Шар катился ужасно долго, его шум все слабел и слабел, пока вдруг, после короткой тишины, не долетало из-за ограды, поросшей желтой акацией, легкое музыкальное щелканье рассыпавшихся кеглей. Тата хутран-ситрен такам пени илтӗнет. В тире кто-то изредка постреливал. Хӑш чухне, хытах мар пӑшал сасси хыҫҫӑн, бутылка ванса саланнӑ сасӑ тата машина механизмӗ ӗҫлени илтӗнет. Иногда после слабенького отрывистого выстрела слышался звон разбитой бутылки или начинал шуметь механизм движущейся мишени.
Гаврик, тир балаганӗ патне пырса алӑк патӗнче чарӑнса, темрен те тутлӑ пек туйӑнакан пӑшал тарӗн шӑршине шӑршлать. Гаврик подошел к балагану и остановился возле дверей, жадно вдыхая ни с чем не сравнимый, какой-то синевато-свинцовый запах пороха.
Пӑшал тӗтӗмӗн йӳҫенкӗрех тути чӗлхе ҫинче те сисӗнет. Особый, кисленький и душный вкус выстрела чувствовался даже на языке.
Эх, ҫав юри тунӑ стойка ҫинче илемлӗ лартса тухнӑ пӑшалсем! О, эти ружья, расставленные так заманчиво на специальных стойках! Вӗсен тимӗр пек хытӑ йывӑҫран якатса тунӑ приклачӗсене, алӑ ан шутӑр тесе, тытмалли тӗлӗсене илемлӗ касса тӗрӗленӗ. Маленькие, точно литые приклады, чисто сработанные из тяжелого, как железо, дерева, нарезанного острой сеткой в тех местах, где надобно браться рукой, чтобы не скользило. Кӗтеслетсе тунӑ парка кӗпҫине кӑвак хурҫӑран тунӑ. Толстый, но длинный граненый ствол синей вороненой стали. Кӗпҫи вӗҫӗнче пуля тухма пӑрҫа пысӑкӑш шӑтӑк пур. На конце ствола маленькая, как горошинка, дырочка дула. Кӑвак хурҫӑ мушка. Синяя стальная мушка. Тата ҫӑмӑл ҫӗкленекен затвор рамки. И так легко и просто поднимается рамка затвора.
Чи пуян ҫын ачисем те вӑл пӑшалсем ҫинчен ялан шухӑшлаҫҫӗ. Даже самые богатые мальчики мечтали о таком ружье. «Монтекристо» сӑмаха илтсен ачасен пурин те чӗрисем хӑвӑрт тапаҫҫӗ. Слово «монтекристо» произносилось с замиранием сердца.
Вӑл сӑмахра пур лайӑх сӑмахсен пӗлтерӗшӗ пухӑннӑ: юмахри пуянлӑх, телей, мухтавлӑх тата хӑюлӑх. В нем заключалось всеобъемлющее понятие сказочного богатства, счастья, славы, мужества.
Монтекристо пурри велосипед пурринчен те маларах шутланать. Обладать монтекристо было даже больше, чем иметь собственный велосипед.
Монтекристо пур ачасен чапӗ хӑйсем пурӑнакан кварталтан чылай аякка сарӑлнӑ. Мальчики, имевшие монтекристо, были известны далеко за пределами своего квартала. Вӗсем ҫинчен асӑнсан ак ҫапла калаҫҫӗ: «Леш Ришелье урамӗнче пурӑнакан Володька, унӑн монтекристо пур», — теҫҫӗ. О них так и говорилось: «Тот Володька с Ришельевской, у которого монтекристо».
Паллах, Гаврик монтекристо ҫинчен шухӑшлама та пултарайман. Конечно, Гаврик не смел мечтать о монтекристо. Вӑл унпа пӗрре персе пӑхасси ҫинчен те шухӑшлама хӑяйман, мӗншӗн тесен унпа пӗрре пеме ытла та хаклӑ тӑнӑ: пилӗк пус! Даже он не смел мечтать из него выстрелить, так как выстрел стоил бессовестно дорого: пять копеек. Унпа персе пӑхма пуянтарах ҫын ҫеҫ пултарнӑ. Быть стрелком мог позволить себе только очень состоятельный человек.
Гаврик тӗлӗнмелле пӑшалтан пӗрре тӗллесе пересси ҫинчен ҫеҫ шухӑшлама хӑйнӑ. Гаврик смел мечтать только прицелиться из чудесного ружья. Тир хуҫи хӑш чухне Гаврика тӗллесе пӑхма ирӗк паркаланӑ. Хозяин тира иногда доставлял Гаврику это удовольствие.
Халӗ тир патӗнче пӗр ҫын пур, ҫавӑнпа та тӗллесе пӑхасси ҫинчен шухӑшлама та ҫук. Но теперь в тире находился посетитель, так что сейчас об этом нечего было и думать. Ҫав ҫын кайсан ҫеҫ Гаврик тир хуҫинчен тӗллесе пӑхма ыйтма пултарать. Может быть, когда стрелок уйдет, Гаврик попросит хозяина, и тогда…
Анчах леш ҫынни кайма васкамасть. Но посетитель не торопился уходить. Вӑл скороход сандали тӑхӑннӑ тӗреклӗ урисене сарса пенинчен ытларах хуҫипе сӑмахласа вӑхӑта ирттерет. Он стоял, расставив плотные ноги в закрытых скороходовских сандалиях, и не столько стрелял, сколько разговаривал с хозяином тира.
Хуҫи ҫавӑрӑнса пӑхнӑ вӑхӑтра Гаврик ӑна сывлӑх сунса:
— Турӑ пулӑштӑр сире. Праҫникпе! — терӗ. Гаврик улучил минуту, когда хозяин оглянулся, и учтиво поздоровался: — Бог помощь, дядя. С праздником.
Хуҫа та Гаврика пуҫне хуллен тайрӗ. Хозяин с большим достоинством ответил медленным кивком головы. Ҫавӑн пек чаплӑ хуҫа урӑхла тума та пултарайман. Так и подобало владельцу такого необыкновенного увеселительного предприятия. Анчах ку лайӑх-ха. Это был хороший признак. Хуҫан кӑмӑлӗ паян лайӑх иккенне тата вӑл Гаврика монтекристо пӑшала тытса пӑхма ирӗк пама пултарассине кӑтартать. Значит, хозяин в духе и, весьма-весьма возможно, даст подержать Гаврику монтекристо.
Ача, тир патне ҫывхарса, унӑн алӑкӗ патнех пычӗ. Мальчик счел возможным приблизиться и даже стать на пороге тира.
Вӑл ҫакӑнса тӑракан пистолетсене, пӑшала тӗрӗнтерсе тӗллемелли туратлӑ япалана, мишеньсем лартмалли хатӗрсене ытараймасӑр пӑхать. Он с жадным восхищением рассматривал висящие над прилавком пистолеты, ветвистую подставку для стрельбы с упора, заводные игрушки мишеней.
Ку япаласенчен пуринчен ытларах пӗри ача кӑмӑлне каять. Из этих вещей одна нравилась мальчику особенно. Ку япала Япони броненосецӗ. Это был японский броненосец. Унӑн тупписем, ялавӗсем пур. У него были пушки и флаг. Ун тавра шӑвӑҫран тунӑ симӗс тинӗс хумӗсем. Вокруг него резко зеленые волны жестяного моря.
Тинӗсрен пӗр патак курӑнса тӑрать, тӑрринче пӗр ҫаврашка пур. Из моря торчал на палочке маленький кружок. Ҫав ҫаврашкана пӑшалтан лектерсен, броненосец ҫавӑнтах ҫурмаран кӗрӗслетсе ҫурӑлать те тинӗсе путать. Стоило в него попасть, как броненосец с шумом раскалывался пополам и тонул. Ун вырӑнне шӑвӑҫран тунӑ взрыв пайӑркисем сиксе тухаҫҫӗ. На его мосте выскакивал жестяной веер взрыва.
Паллах ӗнтӗ, пӗр-пӗрин хыҫҫӑн лента тӑрӑх шуса пыракан барабан ҫапакан мулкачсем хушшинче, балеринӑсем, вӑлти ҫине пушмак ҫакнӑ пулӑҫсем, бутылкӑсем хушшинче илемӗ енчен те, интересӗ енчен те Япони броненосецӗ пӗрремӗш вырӑнта тӑрать. Конечно, среди барабанящих зайцев, балерин, рыболовов с башмаком на удочке и бутылок, движущихся одна за другой на бесконечной ленте, японский броненосец занимал первое место по блестящей выдумке и художественному выполнению.
Нумаях та пулмасть японецсем Цусима патӗнче вырӑссен мӗнпур флотне путарни ҫинчен пурте пӗлеҫҫӗ, ҫавӑнпа тирта перекенсем хушшинче япошкӑсене тавӑрма тӑрӑшакансем час-часах тупӑнаҫҫӗ. Всем было известно, что японцы совсем недавно под Цусимой пустили ко дну весь русский флот, и среди стрелков непременно находился охотник отомстить япошкам.
Тирта тата чӑн-чӑн пӗчӗк фонтан пур. В тире был еще настоящий фонтанчик. Ӑна сайра-хутра ҫеҫ, ятарласа заказ панӑ тӑрӑх ҫеҫ яраҫҫӗ. Его пускали по особому заказу. Шыв пайӑрки ҫине хуҫи целлулоидран тунӑ ҫӑмӑл шарик хурать. Хозяин клал на струю легонький целлулоидный шарик. Шыв ӑна ҫавӑркалать, пӗрре ҫӳлелле ывӑтать, тепре аялалла антарать. Вода подбрасывала его, вертела: то вдруг опускала, то вдруг подымала. Ку питех те тӗлӗнмелле япала. Это было настоящее чудо, загадка природы.
Ӑна лектерме ытла та хӗн пулнӑ. Попасть в него было неслыханно трудно. Перекенсем, хӗрсе ҫитсе, вуншар, вунпилӗкшер пуля переҫҫӗ, ҫапах та час-часах пӗр лектереймесӗрех иртсе каяҫҫӗ. Любители, войдя в азарт, просаживали по десять — пятнадцать пуль и чаще всего уходили ни с чем.
Анчах кам та пулин ҫав шарика персе ӳкерсен, уншӑн ӑна пӗрре укҫасӑрах пертереҫҫӗ. Но уж если кто-нибудь сбивал шарик, то за это ему полагался лишний выстрел бесплатно.
— Апла пулсан, сирӗн ӗнер каҫхине кунта нимӗн те пулман-и? — терӗ тира пынӑ леш ҫын илемлӗ пӑшалпа выляса. — Значит, ничего такого у вас вечером не случилось? — продолжал разговор посетитель, играя изящным ружьецом. Пӑшалӗ унӑн пысӑк аллисенче питӗ пӗчӗккӗн курӑнать. Ружье выглядело совсем маленьким в его больших лапах.
— Нимех те пулман пек. — Как будто бы ничего.
— Ҫапла-а. — Так-с.
Ҫын куҫӗсемпе мӗне те пулин тӗллесшӗн шырать. Стрелок поискал глазами, во что бы прицелиться. Вӑл кӑвак куҫлӑхне хыврӗ, вара унӑн хулӑн сӑмсин икӗ аяккинче мерчен тӗслӗ икӗ путӑк палӑрчӗҫ. Он снял синее пенсне, отчего на его мясистом носу обнаружились две коралловые вдавлины. Вӑл барабан тытнӑ мулкача тӗллерӗ. Он прицелился в зайца с барабаном. Анчах, тем шухӑша кайса, пемесӗрех пӑшалне антарчӗ. Но затем раздумал и опустил ружье.
— Кунти пулӑҫсем те нимӗн те каласа памарӗҫ-и? — И местные рыбаки ничего такого не рассказывали?
— Ҫук, каламарӗҫ. — Не рассказывали.
— Гм… — Гм…
Ҫын каллех пӑшалне тӗллерӗ, унтан каллех антарчӗ. Посетитель опять прикинул монтекристо и опять его опустил.
— Эпӗ ӗнер каҫхине ҫакӑнта ҫырана хирӗҫ «Тургенев» ҫинчен пӗр ҫын шыва ӳкнӗ тенине илтрӗм. — А я слышал, что вчера вечером здесь против берега какой-то человек с «Тургенева» упал. Эсир нимӗн те илтмен-и? Ничего не слышали?
— Нимӗн те илтмен. — Ничего не слышал.
Гаврик сывлама чарӑнчӗ. У Гаврика перехватило дыхание. Ун ҫине пӗр витре пӑр пек сивӗ шыв сапнӑ пекех пулчӗ. Как будто его вдруг окатили целым ведром ледяной воды. Чӗрине темӗн хӗсрӗ, вӑл тапни те илтӗнмест. Сердце так стиснулось, что его не стало слышно. Урисем ҫемҫелчӗҫ. Ноги ослабли. Ача вырӑнтан хускалма хӑраса тӑчӗ. Мальчик боялся пошевелиться.
— Эпӗ пароход ҫинчен полицисем шыракан ҫын сикнӗ тенине илтрӗм. — А я слышал, что будто прыгнул с парохода один человек, которого преследует полиция. Акӑ, ҫакӑнта, ҫак ҫыран тӗлӗнче. Вот тут, против этого берега. Пӗлместӗр-и? Не знаете?
— Сирӗнтен пуҫласа илтетӗп. — От вас первого слышу.
Сӳпӗлтетме юратакан мӑйӑхлӑ ҫын тир хуҫине тахҫанах йӑлӑхтарса ҫитернӗ курӑнать. Как видно, хозяину тира уже давно надоел этот усатый болтун.
Хуҫи леш ҫын умӗнче Бельги патронӗсен симӗс коробкине аллинче ҫавӑркалать, йӑлӑхнипе анасласран аран чарӑнса тӑрать. Хозяин с учтивым достоинством вертел в руках зеленую коробочку с патрончиками и почти зевал. Вӑл ӗнтӗ тӗрӗсех шухӑшланӑ; пӑшал пеме килнӗ пулсан, пер. Он совершенно справедливо полагал, что если ты пришел стрелять, то и стреляй. Ҫынпа калаҫассу килет пулсан, — пӑшал пенӗ хушӑра та калаҫма пулать. Если же тебе хочется поговорить с человеком, то — отчего же? — можно и поговорить между двумя выстрелами. Анчах, калаҫас пулсан, интереслӗ япаласем ҫинчен, калӑпӑр, циклодромра велосипедпа ӑмӑртса чупни е Япони вӑрҫи ҫинчен калаҫма юрать. Но только, разумеется, поговорить на какую-нибудь интересную тему: например, о велосипедных гонках на циклодроме или же о русско-японской войне. Унӑн пӗркеленнӗ ватӑ пичӗ ҫине пӑхсан, вал хытӑ ывӑнни палӑрнӑ. На его потертом, истерзанном тайными страстями лице неудачника отражалась томительная скука.
Гаврик ӑна чӗререн хӗрхеннӗ. Гаврику было его от всего сердца жаль. Вӑл ҫӳҫне чалӑш каснӑ, кукӑр ураллӑ, кӗпи витӗр ҫӑмлӑ кӑкӑрӗ курӑнакан ҫынна, ытти ачасем пекех, питӗ юратнӑ. Он, как и все другие дети, почему-то очень любил этого человека с косо подрезанными бачками, с кривыми, как у таксы, ногами, с волосатой грудью, просвечивавшей сквозь сетчатый тельник густой татуировкой.
Гаврик пӗлет: ку ҫын укҫа нумай тупать пулин те, кӗсьинче унӑн нихӑҫан та пӗр пус укҫа та ҫук. Гаврик знал, что, несмотря на приличные заработки, у него никогда не было копейки за душой. Унӑн яланах кама та пулин парӑм тӳлемелле, нихӑҫан та вӑл пӑшӑрханмасӑр ҫӳремест. Всегда он кому-нибудь должен, всегда чем-то озабочен до крайности. Вӑл ӗлӗк циркра наездник пулнӑ теҫҫӗ, анчах вӑл пӗррехинче темӗнле киревсӗр ӗҫшӗн цирк хуҫине хулӑпа питӗнчен ҫапнӑ, тет. Про него ходили слухи, что когда-то он был знаменитый цирковой наездник, но однажды за какую-то подлость ударил хозяина цирка хлыстом по лицу. Вара ӑна кӑларса янӑ. И его выгнали. Татӑк ҫӑкӑрсӑр, кӗсьере кашкӑр билечӗпе, вӑл лашасене ӑмӑртса чуптарнӑ ҫӗрте укҫалла выляма тытӑнать, ҫав вӑйӑ хӑйне те пӗтернӗ вара. Лишенный куска хлеба, с волчьим билетом в кармане, он стал играть на бегах, и игра погубила его. Халӗ вӑл пур вӑйя та вылять, ачасемпе «пушарла» выляма та ӳркенмест. Теперь он играл во все игры, не брезгая даже играть с мальчишками в «пожара» по копейке.
Иртӗнес шухӑш унӑн чунне ӗмӗр кышласа пурӑннӑ. Страшный азарт вечно терзал его душу.
Вӑл хӑш чухне хӑй ҫийӗнчи япаласене те пӗтӗмпех выляса яни те пулнӑ. Было известно, что иногда он проигрывал с себя все. Калӑпӑр, вӑл халӗ тӑхӑнакан пушмакӗ те унӑн хӑйӗн мар. Например, штиблеты, бывшие на нем, принадлежали не ему. Хӑйӗнне вӑл ҫу пуҫламӑшӗнчех «ҫирӗм пӗррелле» выляса янӑ. Он их проиграл еще в начале лета в «двадцать одно». Халӗ вӑл, хӑйӗн ӗҫне пӗтерсен, пушмакӗсене хывса аллинче тытса каять. Теперь, закрывая на ночь свое заведение, снимал их и шел домой, неся в руках. Хул хушшине пӑшалсен, пистолетсен ещӗкӗсене хӗстерет те, выляса ярасран хӑраса, ирччен сыхласа усрама Кӗҫӗн Арнаутски урамра пурӑнакан пӗр дворник патне кайса хурать. Держал под мышкой ящик с ружьями и пистолетами, которые — из страха проиграть их — сдавал до утра на хранение одному знакомому дворнику с Малой Арнаутской улицы.
Пӗрре вӑл Гаврик умӗнчех ҫыран хӗрринче ҫӳрекен пӗр ҫынпа, вӗҫсе пыракан ҫерҫине монтекристӑран лектереп тесе, аллӑ пус ҫинчен тавлашнӑ. Однажды на глазах у Гаврика он поспорил на полтинник с каким-то гулявшим по берегу человеком, что попадет из монтекристо в воробья на лету. Паллах, вӑл ҫерҫине лектереймен. Разумеется, он промазал.
Ун хыҫҫӑн вӑл нумайччен вӑтанса, пӑшалӗ ҫине тӗлӗнсе пӑхса тӑнине курсан, унтан саплӑклӑ пиншакӗн подкладки айӗнчен аллӑ пус укҫа кӑларса шуралса кайса леш ҫынна панине курсан, Гаврикӑн ӑна хӗрхенсе йӗресси килнӗ. Гаврику до слез жалко было смотреть, как он долго с искусственным постыдным удивлением рассматривал ружье, пожимал плечами и наконец полез куда-то в подкладку своего латаного пиджачка, он извлек оттуда полтинник и, бледный, подал тому человеку. Леш ҫын, кула-кула, укҫана илмесӗр ӗҫе кулӑ енне ҫавӑрса ярасшӑн пулнӑ. Тот человек стал было со смехом отказываться, говоря, что это было в шутку. Анчах тир хуҫи, ун ҫине ҫав тери ҫилленсе, ухмахланнӑ пек хӗрелсе кайнӑ куҫӗсемпе пӑхса илсен, ҫын укҫана хӑвӑртрах илет те хӑйӗн кӗсьине чикет. Но хозяин тира посмотрел вдруг на него такими сумасшедшими, жалкими и вместе с тем грозно налившимися кровью глазами, что тот поспешил взять полтинник и смущенно спрятал его в карман чесучового пиджака.
Вӑл кун вара хуҫа хӑйӗн тирне кӑнтӑрлахи апат ҫиме те хупман. В этот день хозяин тира не закрывал своего заведения на обед.
— …Эпӗ сана, господин, балеринӑна пеме сӗнетӗп. — …Я вам советую, господин, выстрелить в балерину. Вара хӑвӑрах курӑр, вӑл урисемпе мӗнле илемлӗ тунине, — терӗ тир хуҫи кӑшт полякла тухакан чӗлхепе. Увидите, как она пикантно сделает ножками, — с польским акцентом сказал хозяин. Вӑл, куҫлӑх тӑхӑннӑ ҫыннӑн сӑмахӗсене чарса, ӑна пӑшал перес еннелле ҫавӑрасшӑн пулчӗ. Он хотел прекратить надоевший разговор и вернуть посетителя к стрельбе.
— Ҫапах та пит тӗлӗнмелле — никам та нимӗн те пӗлмест, — терӗ те вӑл, ҫавӑнтах Гаврика курчӗ. — Однако же странно, что никто ничего не знает, — сказал посетитель и вдруг заметил Гаврика.
Вӑл ӑна урисенчен пуҫласа пуҫӗ таранах хӑвӑрт пӑхса илчӗ. Он осмотрел его бегло с ног до головы.
— Ача, эсӗ кунтисем-и?— Мальчик, ты тутошний?
— Кунтисем, — терӗ Гаврик темӗнле ҫинҫе сасӑпа.— Тутошний, — неожиданно тонким голоском сказал мальчик.
— Пулӑҫсен-и?— Рыбацкий?
— Пулӑҫсен.— Рыбацкий.
— Мӗн вӑтанса тӑратӑн эсӗ?— Чего ж ты стесняешься? Кӗр, ан хӑра! Подойди, не бойся. Гаврик унӑн шӑрт пек хытӑ пӗтӗрнӗ, вакса пек хура мӑйӑхӗсем ҫине, пӗтӗм пичӗ урлӑ ҫыпӑҫтарнӑ пластырь ҫине пӑхса, урисене аран улӑштарса, хӑраса, ун патне ҫывхарса пычӗ.Гаврик смотрел на жесткие, крепко закрученные черные, как вакса, усы, на длинную полоску пластыря поперек щеки и, машинально переступая ногами, с ужасом приближался к господину.
